Пережить ночь - [9]

«Они действительно расслабляют тебя», — заметила тогда подруга. Чарли совершенно не возражала против этого, и именно поэтому вопрос о любимом фильме был единственным ледоколом в ее арсенале. Это мгновенно давало понять, сколько времени и энергии она должна потратить на человека. Если кто-то упоминал Хичкока, Форда, Альтмана или даже Ардженто, с ним, вероятно, стоило пообщаться. С другой стороны, если кто-то расхваливал «Звуки музыки»[10], Чарли знает, что лучше всего ретироваться.

Но Джош, похоже, не возражал против ее болтливости. Слегка кивнув в знак согласия, он сказал:

— Мне бы точно не хотелось. Это все равно что быть названным в честь серийного убийцы или что-то в этом роде.

— Я тебе коротко расскажу сюжет, — предложила Чарли. — Героиня — девушка по имени Чарли.

— Которую назвали в честь ее дяди, а тебя — в ее честь.

— Правильно. Она боготворит дядю Чарли, вот почему она так счастлива, когда он приезжает на несколько недель навестить ее. Но дядя Чарли ведет себя подозрительно, и — слово за слово — Чарли начинает подозревать, что ее дядя в действительности серийный убийца.

— И он на самом деле убийца?

— Да. Иначе это был бы не очень хороший фильм.

— И кого он убивает? — спросил Джош.

— Богатых вдов определенного возраста.

— Похоже, он — плохой чувак.

— Так и есть.

— Ему сойдет это с рук?

— Нет. Чарли его остановит.

— Так я и думал, — заверил Джош. — Судя по тому, как ты о ней рассказываешь, я догадался, что она отважная.

Чарли почувствовала легкий толчок от этого слова, в основном потому, что не была уверена, что когда-либо слышала, чтобы кто-то говорил в ее адрес подобное. Скорее она думала, что никто и никогда раньше не использовал подобный термин для ее описания. В течение всей жизни ее называли по-разному. Странной? Да. Стеснительной? Да. Сдержанной? Это правда. Но отважной — ни разу. И зная, что сейчас она ужасно трусит, Чарли чувствовала себя необъяснимо виноватой за то, что не оправдала репутацию, созданную ее тезкой.

— Это твое увлечение? — поинтересовался Джош. — Я про кино.

— Больше, чем просто увлечение, — не согласилась Чарли. — Фильмы — это моя жизнь. И моя специальность — теория кино.

— Учишься, как делать фильмы?

— Как изучать. Узнавать, как они живут. Понимать, что работает, а что нет. Ценить их.

Все это она говорила и раньше, в разное время. В первый год обучения — Мэдди, когда они оказались вместе в одной комнате общежития. Потом Робби — в тот вечер, когда они встретились в библиотеке. Да и вообще всем, кто готов на самом деле ее слушать. Чарли, по сути, была проповедником, несущим Евангелие от Кино.

— А почему фильмы? — спросил Джош.

— Потому что они способны представлять наш мир и улучшать его, — ответила Чарли. — Фильмы в этом смысле волшебны. Все преувеличено. Цвета ярче. Тени приглушеннее. Действия более жестокие, а любовные связи более страстные. Люди внезапно разражаются песнями. Ну или по крайней мере делали так раньше. Эмоции — любовь, ненависть, страх, смех — все гораздо сильнее. А люди! Все эти прекрасные лица крупным планом! Так красиво, что трудно отвести взгляд.

Она сделала паузу, понимая, что увлеклась. Но оставалась еще одна вещь, которую она хотела сказать. Ей нужно было сделать это обязательно.

— Кино — это как жизнь, — наконец произнесла она. — Только лучше.

Она намеренно опускала еще одну истину, которая заключалась в том, что в кино можно потерять себя.

Чарли узнала об этом в день гибели родителей, когда бабушка Норма приехала, чтобы остаться навсегда.

Авария произошла в субботу утром, в середине июля. Родители уехали пораньше, чтобы отправиться в сад с лужайками, расположенный через два города. Они еще достаточно долго будили ее, чтобы сказать, что вернутся к десяти.

Чарли в ту пору не придала особого значения, когда минуло десять, а они все еще не появились. Не волновалась она, даже когда дедушкины часы в гостиной пробили одиннадцать. А через пятнадцать минут в дверях появился полицейский. Помощник шерифа Андерсон. Отец ее подруги Кэти. Однажды, в десятилетнем возрасте, она ночевала у Кэти, и на следующее утро мистер Андерсон испек им блины. Это было первое, что вспомнила Чарли, когда увидела его на пороге: как мистер Андерсон стоял у плиты с лопаточкой в руке и переворачивал блины диаметром с обеденную тарелку.

Потом она увидела в его руках шляпу. Заметила и серый оттенок его лица. И неуверенное топтание на придверном коврике. Тогда Чарли поняла, что произошло нечто ужасное.

Помощник шерифа Андерсон откашлялся и сказал:

— Боюсь, у меня плохие новости, Чарли.

Остальное она едва слышала, фиксировала только самые важные фрагменты. Несчастный случай. Шоссе. Погибли мгновенно.

К этому времени появилась миссис Андерсон, без сомнения приведенная в качестве поддержки. Она обняла Чарли и сказала:

— Есть кто-нибудь, кому мы можем позвонить, дорогая? Родственники?

Девочка всхлипнула, сказала, что есть бабушка Норма, а потом разрыдалась и не прекращала плакать еще несколько часов, пока та не приехала.

Норма была актрисой. Или пыталась ею стать. Как только ей исполнилось восемнадцать, она проделала стандартный путь до Голливуда на автобусе, как миллион других девушек из маленьких городков, которым сказали, что они хорошенькие или талантливые. У бабушки было и то, и другое. Чарли видела фотографии красивой брюнетки с фигурой Риты Хейворт и не раз заставала Норму поющей на кухне, когда та думала, что ее никто не слышит.