Перейти грань - [50]

Все некоторое время молчали.

— Итак, — подытожил Стрикланд, — в голове у вас уже сложилась кое-какая программа.

Энн опередила мужа с ответом.

— Нет, совершенно нет.

— У нас есть лишь некоторые мечты, — уточнил Браун, — не более того.

— Давайте вернемся к призу, — напомнил Стрикланд. — Сколько он составит на этот раз?

Брауны, похоже, почувствовали себя неуютно.

— Пятьдесят тысяч долларов, — с неохотой сообщил Браун. — Но это еще не все.

— Расскажите подробнее, — попросил Стрикланд.

— Есть две возможности, — начал Браун и запнулся.

— Мне все же кажется, что вести разговор на эту тему — дурная примета, — сказала Энн и, увидев, что Херси держит ее в объективе, заволновалась: — Почему он снимает меня сейчас?

— Не обращайте внимания, — успокоил ее Стрикланд. — Мы используем далеко не все, что снимаем. Я уже говорил, мы подчищаем переходы. — Он увидел ее полный осуждения взгляд, обращенный на мужа. — Вы не позволите мне задать ему еще один вопрос? — Он изобразил на лице нечто вроде виноватой улыбки.

— Эй, — бросил Браун, — у вас нет необходимости спрашивать разрешения у жены. Обращайтесь прямо ко мне.

— Не обижайтесь, — успокоил его Стрикланд. — Это из добрых побуждений.

— Надеюсь, — парировала Энн.

— Какое место занимают в вашей жизни деньги? — спросил Стрикланд у Брауна. — В самых общих ваших замыслах.

— Важное. Я хочу сказать, что это честь — получить призовые деньги. И достойная цель. Я не испытываю стыда от того, что, участвуя в гонке, буду стремиться выиграть денежный приз.

— Если бы денежного приза не было, стали бы вы участвовать в гонке?

— Я не знаю. — Браун задумался. — Приз — это стимул. Тут не может быть сомнений. Я хочу сказать, — продолжал он с улыбкой, — что даже некоторые великие исторические путешествия были предприняты ради денег. В надежде разбогатеть в конечном итоге. Это можно сказать даже о Колумбе. И о Магеллане.

— Эти имена, — Стрикланд обращался к Энн, — я слышал последний раз в школе.

Она не смотрела на него.

— Я не верю, что в таком серьезном деле, как кругосветная гонка, участвуют только из-за денег, — заметил Браун. — Деньги — это рациональная цель. Принятый символ.

— Итак, вы не просто безнадежный романтик?

— Я не знаю, — пожал плечами Браун. — Может быть.

Затем зазвонил телефон, и Энн встала («С облегчением», — подумал Стрикланд), чтобы взять трубку. Через секунду она вернулась, явно довольная тем, что нашелся предлог покинуть их.

— В «Нью-Йорк нотикал» поступили адмиралтейские карты, которые я заказывала, — сообщила она им из кухни. — Сейчас самое время забрать их.

Стрикланд попытался было возразить, но Браун прервал его.

— Хорошо. Забирай их, а я приготовлю обед к твоему возвращению.

— Ладно, договорились. — Энн, одарив их холодной улыбкой, направилась к своей машине.

Когда она возвратилась, ее удивила темнота в гостиной. Свет горел наверху, в комнате Мэгги. Оуэн сидел на кухне и читал.

— Вот и хорошо, — сказал он, — ты вернулась. Тебе приготовить что-нибудь?

Энн пожала плечами и достала из холодильника бутылку «шабли».

— Не знаю почему, — проговорил Браун, — но сегодняшний день заставляет меня испытывать какое-то нехорошее чувство.

— По поводу съемок?

— У меня такое ощущение, что я вел себя как законченный идиот.

— Мне так не кажется, — быстро ответила она.

— Спасибо. — По тону чувствовалось, что она не убедила его.

— Я думаю, что дело в нем.

— Не знаю. Он лишь задавал вопросы. Вполне обычные вопросы.

— Все дело в том, — пояснила свою мысль Энн, — как он их задавал.

— Мне кажется, что я сказал несколько глупых вещей, о чем буду жалеть до конца жизни.

— Я поговорю с ним, — предложила она.

— Я не хочу этого. В следующий раз мне будет наука. Ты уверена, что не хочешь есть?

Она покачала головой.

— Ты, правда, удивил меня в одном случае, — сказала она через некоторое время.

— Неужели?

— В вопросе о деньгах. Ведь на самом деле они не заботят тебя. Не так ли?

— Конечно, не заботят. Мне наплевать на них. Это уж точно.

— Что ж, но ты так или иначе дал ему понять, что это твой мотив для участия в круизе. — На военно-морской манер они называли предстоящую гонку круизом.

— Мне казалось, что именно так следует отвечать на этот вопрос. Что это правильный ответ.

Она поставила свой стакан.

— Но почему, Оуэн?

— Полагаю, что я хотел казаться обычным парнем.

— Но ты не являешься таковым. Ни на йоту.

Браун засмеялся.

— Похоже, ты относишь себя к элите. Это дурной тон.

— Меня это не волнует, — отрезала она. — Ты не должен опошлять себя в угоду публике.

Они сидели молча. Энн допивала свое вино. «В другое время, — думала она, — я бы еще раз попыталась убедить его в том, что он — исключительный, а я недостойна его любви». Но она понимала, что момент для этого был неподходящий. «Я дам ему письмо, — решила Энн, — чтобы он прочел его в море».

— Я не вижу, почему бы Стрикланду выставлять меня в неприглядном свете, — произнес наконец Браун. — Если я одержу победу и стану чемпионом — это только лучше для его фильма, так ведь?

— Я не знаю о нем ничего, — отозвалась Энн, а про себя подумала: «Он змея, этот Стрикланд». При мысли о нем перед глазами у нее возникла гадюка, тихо скользившая по ярко-зеленой траве к темному водоему. — Посмотрим, — вслух добавила она.