Такой теплой зимы не было уже целое столетие. Люди мрачно шутили насчет озонового слоя и парникового эффекта. Превратности погоды создавали ощущение безвременья, а год, лишенный одного из своих сезонов, казался ущербным. Все это вселяло смутное беспокойство.
Когда в конце февраля совсем уже по-апрельски запахло весной, Браун решил перегнать судно в Аннаполис. На рассвете в последнюю среду февраля мост Верразано остался у него за кормой. Завидев впереди по курсу мыс Сэнди Хук, он заглушил вспомогательный двигатель и поднял грот-парус с кливером. День занимался сырой и пасмурный. Порывы слабого бриза лишь изредка чуть вспенивали рябь на поверхности Нижней бухты. Миновав маяк Скотланд, он развернул парусник и направил его к первому пункту маршрута, в двадцати милях восточнее мыса Мэй.
Судно, которое вел Браун, представляло собой сорокапятифутовый шлюп самой крупной и последней модели, серийно выпускавшейся корпорацией «Алтан Марин». Он много писал о «сорокапятке», но ходить ему на ней не доводилось. Взяться за перегон его подтолкнула погода, да еще какое-то смутное ощущение вины.
После полудня ветер набрал силу, но оставался все таким же теплым. Видимость составляла несколько миль. Дальше горизонт закрывала слабая дымка. Клочки тумана, которые приносил с собой бриз, не мешали обозревать берег. Погода навевала скуку, но была вполне сносной.
По-зимнему ранние сумерки застали его врасплох. Он включил ходовые огни и, устроившись с биноклем на сходном трапе, долго всматривался в едва различимую линию слияния моря с небом. Других судов в поле зрения не было.
Ограничившись в тот вечер банкой манстрона и крекерами, он прибрал в камбузе и присел послушать метеосводку. Прогноз был благоприятным. Локатор в радиусе тридцати миль фиксировал только суда, направляющиеся из гавани в пролив Амброуз. Но он все же решил провести первую ночь на палубе в рубке, где и пристроился на сиденье за штурвалом, предварительно включив радиолокационную систему предупреждения и обвязавшись штормовым леером. В арктическом костюме было слишком жарко. Он снял куртку и пристроил ее к люку у себя за спиной как подушку. За всю ночь бриз ни разу не изменил направления, а волнение было все таким же слабым. Он шел правым бортом к побережью до самого рассвета.
Когда утро уже было в разгаре, небо очистилось и задул холодный норд-ост, временами достигавший двадцати узлов. Ход у парусника, благодаря подвесному рулю лопатообразной формы и глубокому плавниковому килю, был великолепный. Браун спустился вниз и перевел будильник на два часа вперед. Когда он проснулся, направление уже переменилось. Ему пришлось подняться и отдать риф на гроте.
Через несколько часов Брауну стало казаться, что парусник, так резво бежавший всю ночь, теперь сбавил ход, хотя ветер оставался таким же свежим. Нос судна все сильнее зарывался в волны, которые были теперь заметно слабее, чем утром. И тут, спустившись в каюту, чтобы выпить кофе, он увидел воду, которая уже покрыла дорогой ковер на полу.
— Дьявольщина! — вырвалось у него.
Чуть позже причина стала ясна. Она была простой и тревожной. Осушительный насос, вместо того чтобы откачивать воду, гнал ее из-за борта в трюм. Включив автоматический режим, Браун занялся насосом, но сделать ничего не смог. Не причисляя себя к самым искушенным морякам, он, тем не менее, был уверен, что это не удалось бы и никому другому. Насос не имел ни перекрывных вентилей, ни забортной заглушки, чтобы остановить подачу воды. И никакое аварийное оборудование здесь не помогло бы.
«Ни за понюшку табаку», — мелькнуло у него в голове. Стотысячная яхта во всем своем великолепии стала заложницей какой-то пластмассовой трубы.
После некоторых экспериментов за штурвалом Брауну удалось найти курс, при котором он мог удерживать выходное отверстие насоса над водой. Но надежды на то, чтобы добраться до Аннаполиса, не было никакой. При таком плавании для этого потребовалось бы несколько дней, да и на благоприятную погоду рассчитывать не приходилось.
Связавшись по радиотелефону с офисом, он нашел своего отраслевого управляющего Росса в его обычном заторможенном состоянии.
— Наверное, опять в Южной Корее напортачили, — предположил Росс. — Придется исправлять.
— Ты разве не рад, что мне удалось это обнаружить? — спросил он Росса и тут же подумал, что его слова звучат жалобно.
— Безусловно, — заверил его Росс. — Хорошо, что именно так все вышло. Но ты же не будешь распространяться об этом?
Ближайшее предприятие фирмы «Алтан Марин», где судно можно было поставить в док, находилось на побережье Нью-Джерси. Он вышел на палубу, убрал паруса и, запустив двигатель, взял курс на юго-запад.
На пути к берегу Браун позвонил жене.
— Ты уверен, что это не опасно? — спросила она.
— Я слежу, — успокоил он жену, пообещав еще связаться с ней часов в девять.
В бухту Стоун прибыл до наступления темноты. Сообщив местному дилеру о неисправности насоса, он принялся собирать свои пожитки. Когда со сборами было покончено, он закрыл судно на замок и отправился в мотель на шоссе 121. Переговорив из номера с брокером в Аннаполисе, он позвонил жене.
