Перейти грань - [49]

— Эй, идите сюда.

— Увольте, я не хочу появляться в вашем фильме, — запротестовала она.

Стрикланд умоляюще воздел руки кверху, а затем безвольно уронил их.

— Вы не хотите сниматься в фильме? Тогда мы не поняли друг друга.

— Я только хотела сказать, что, уж если вы снимаете Оуэна, вы должны сосредоточиться на нем.

— Я приветствую ваши мотивы. Но позвольте мне самому беспокоиться о том, что я снимаю. Мне бы хотелось, чтобы здесь вы были вместе.

Слегка покраснев, она села рядом с мужем. В этот момент Оуэн подмигнул ей.

— Не позволяйте ей командовать, Рон, — предупредил он Стрикланда.

— У вас невозможная жена, — заметил Стрикланд. — Она даже не захотела остаться в той одежде, о которой я просил ее.

— О Боже, — вздохнул Оуэн, — вы собираетесь диктовать, как нам одеваться для съемок?

— Конечно, — был ответ.

Он снимал Брауна уже около часа, пытаясь ухватить суть. Это он проделывал с каждым своим персонажем и любил говорить, что все они были для него одинаковы. Браун держался абсолютно уверенно, что, разумеется, оказывало ему огромную услугу при продаже яхт провинциальным дилетантам. Но вот насколько это соответствовало его внутренней устойчивости — еще надо было разобраться. «Очевидно, — думал Стрикланд, — Браун всегда чувствовал себя самым остроумным и самым красноречивым в любом окружении. В этом нет ничего странного, если учесть, в каких кругах Браун проводит свое время».

Эти размышления помогли ему кое-что «откопать» в Брауне и побудить того высказаться. Браун формулировал:

— Мне кажется, что большинству из нас так и не удается узнать за всю жизнь, из чего мы сделаны. Эта страна нас слишком балует. В наше время человек может прожить всю жизнь, ни разу не испытав себя на прочность. А это стыдно.

И еще:

— Море — это крайняя черта. Находясь там, вы имеете элементарное: день и ночь; океан и небо; свою лодку и себя. Это ситуация, когда вы во всем от начала до конца рассчитываете только на себя.

— Великое американское достоинство. — Стрикланд постарался склонить его к дальнейшим рассуждениям.

— Я не стыжусь взывать к патриотизму, — заявил Браун. — Мореплавание в Америке имеет большую историю.

— Здорово! — Стрикланд сделал ему знак величайшего одобрения, соединив большой и указательный пальцы.

Браун продолжал:

— Я думаю, что мы должны трудиться, чтобы сохранить в себе то, что делает нас сильными. Мне кажется, нам надо оглядываться назад, обращаться к прошлому. Давным-давно человеку приходилось бороться с силами природы. Но, побеждая их, он должен был сражаться с самим собой. И побеждать себя.

— Это самые трудные сражения, не так ли? — проникновенно произнес Стрикланд. — Те, которые мы ведем против самих себя?

— Несомненно, — откликнулся Браун. — И мне не стыдно одолевать себя.

Стрикланд отметил, что в течение нескольких минут Браун несколько раз упоминал о стыде. Он объявил перерыв и отозвал Херси в другую комнату.

— Я буду писать звук, а ты снимай. Мне надо, чтобы мамочка сидела на стуле прямо и была на взводе, усек? Надо уловить, как она реагирует на некоторые вещи. Справишься с этим?

— Конечно, — заверил Херси.

Когда они возвращались в гостиную, Стрикланд прихватил из столовой стул, чтобы усадить на него Энн. Она согласилась без возражений.

— Вы победите? — спросил Стрикланд у Брауна.

— Я полагаю, мне следует ответить «да». Я и отвечаю: да, я собираюсь одержать победу.

Стрикланд повернулся к Энн. Херси тут же навел на нее камеру. Она сидела в напряженной позе и неестественно улыбалась. Стрикланд посмотрел на нее в упор, и их взгляды встретились.

— Не будет ли здесь некоторой нестыковки? — забеспокоилась она.

— Мы поработаем над переходами, — успокоил ее Стрикланд и повернулся к Брауну: — Что для вас означает победа? Как для мужчины.

Браун рассмеялся. Вопрос, похоже, смутил его.

— Как для мужчины? А что, черт возьми, она значит для любого мужчины вообще? Конечно, это лучше, чем поражение. — И, словно желая найти поддержку, он повернулся к Энн.

«Скорее всего, — подумал Стрикланд, — они уже обсуждали эту тему». Энн продолжала улыбаться, изо всех сил стараясь показать, что гордится мужем.

— А если вы получите приз, — допытывался Стрикланд, — что вы сделаете с ним?

— О Боже! Этот вопрос заставляет меня испытывать суеверный ужас. — Браун взглянул на Энн.

— А ты не отвечай на него, — отреагировала она.

— Я не знаю, что я буду с ним делать, — ответил тем не менее Браун. — Не имею представления.

— Подумайте над этим.

Энн и Оуэн посмотрели друг на друга. Херси снимал их по очереди.

— Если бы у меня было время, я бы написал об этом подробно. И сейчас мне хочется сказать кое о чем.

— Валяйте, — согласился Стрикланд.

— Мне нравится учить людей ходить под парусом. В молодости это доставляло мне истинное удовольствие.

Стрикланд взглянул на Энн.

— Это он обучил вас парусному делу?

Она лишь покачала головой.

— Энни имела уже большой опыт, когда я встретил ее. Она знала больше меня.

Стрикланд понимающе усмехнулся.

— Кого бы вы стали учить этому делу, Оуэн?

— Да кого угодно. Детей, может быть. — Он перевел взгляд с камеры на жену, а затем на Стрикланда. — Это могло бы принести огромную пользу детям с комплексами, вам не кажется? Помогло бы им обрести уверенность в себе. И научило бы преодолевать себя.