Переворот [сборник] - [24]

— Козлов Федор Сидорович. Будет время — загляните. Чайку попьем. Из сахара.

— Гоните? — спросил Синицын напрямую.

— Не пить же нам спирт «Рояль», да еще покупной. Нехай его городские жрут…

Красивый кирпичный дом Лазарева с остроконечной крышей и мансардой выделялся на улице своей ухоженностью и даже какой-то неуловимой аристократичностью. От калитки в зеленом заборчике к зданию вела дорожка, посыпанная желтым сеяным песком и тщательно подметенная. По сторонам ее росли цветы самых разных оттенков — красные, оранжевые, розовые, желтые, белые. В теплом воздухе плавал пьянящий медовый запах. Гудели пчелы. За домом высились огромные сосны с золотистыми стволами, возле которых Синицын увидел раскладушку и гамак, подвешенный к столбам, врытым в землю.

Ни сада, ни огорода в усадьбе Синицын на первый взгляд не обнаружил, но то, что они должны были быть, догадался сразу. Стол на веранде с открытыми настежь окнами был завален зеленью, овощами и ягодами. На блюде лежали пучки сочной петрушки, кориандра, эстрагона, укропа. В хрустальной вазе пламенели ягоды садовой земляники — крупные, ноздреватые.

Хозяин встретил гостя на крыльце. Это был сухощавый благообразный старик с ярко выраженными кавказскими чертами лица, с сединой в волосах и небольшими седыми усиками над верхней губой. Одет он был в белые брюки и легкую цветастую рубашку-безрукавку.

Когда Синицын приблизился, хозяин протянул ему руку и прищелкнул (а может, это только показалось) каблуками сандалей.

— Давайте знакомиться. Я Гарегин Тигранович Мелик-Лазарян. Вас, Валерий Алексеевич, мне по телефону представил Георгий Петрович Климов.

Они пожали друг другу руки.

— Хороший гость, — сказал хозяин, — приходит вовремя. Вы пожаловали к обеду. Милости прошу разделить со мной трапезу.

Обед был вкусный — острый суп с фасолью и травами, долма — мясо с рисом, завернутым в листья смородины, белое сухое вино, в меру терпкое и приятное.

Жена хозяина, худая молчаливая женщина, в обеде участия не принимала. Она появлялась у стола только тогда, когда требовалось что-то принести и унести.

Хозяин оказался человеком общительным и разговорчивым. Обед прошел в интересной застольной беседе.

Уже после первого бокала, выпитого за знакомство, Мелик-Лазарян сказал:

— Я вас, молодой человек, сразу поставлю в известность о двух фактах. Чтобы между нами не было непонимания. По национальности я армянин. Это первое. По социальному статусу — русский дворянин и русский офицер. Это второе.

Синицын с удивлением посмотрел на старика, не понимая, к чему тот завел этот разговор.

— Пусть вас не смущает, что я именно русский дворянин. Подчеркиваю это потому, что мои корни идут от знаменитого рода Лазарянов. От рода, который посвятил себя укреплению дружбы Армении с Россией. Моя дядя имел честь быть командиром гусарского полка русской армии. Я, как принято говорить, прошел путь от курсанта до полковника. И считаю себя русским офицером без малейших изъятий. Иначе не служил бы в Нерчинске, в Чирчике, в Виннице…

— Понимаю вас, товарищ полковник.

— Можно и проще, молодой человек. Я — Гарегин Тигранович. По убеждениям сторонник социализма и твердой власти. Все, что произошло с отделением Армении от России, я глубоко и болезненно переживаю. Маленький народ, даже если он предельно горд, не должен себя вести так, как повел. Армянами много сделано обидного для русского сердца, хотя русские ни в чем не виноваты перед Арменией. Больше того, Баграмян, Бабаджанян — это русские полководцы…

— Давайте лучше уйдем от национальной темы? Я не специалист, вопрос этот деликатный. Скажите, вы назвали себя сторонником социализма. Как это понимать?

— Для меня социализм — это идеал. Он вдохновлял и вдохновляет христиан, мусульман, коммунистов. Однако любой идеал — во все времена розовая мечта. Любые попытки ввести принципы социализма в практику нарушают законы природы. В диком мире главный закон — выживает сильнейший. Когда в лесу исчезают волки, то зайцы начинают хиреть и вымирать. И знаете почему? Косые жиреют, перестают бегать, становятся домоседами и спариваются с самками своего же помета. Это ведет к вырождению. Есть русская пословица: «На то и щука в море, чтобы карась не дремал». Народ инстинктивно или по другим каким-то причинам понимал — щука не просто хищник. Она — регулятор карасиного благополучия. Социализм нарушил законы естественной смены власти в обществе. Волки, оказавшиеся наверху, окружали себя баранами, лишь бы не ощущать присутствия молодых и опасных конкурентов. Так постепенно власть переходила в руки социально пассивных элементов общества. К брежне-вым, Черненкам. Они заботились только о том, как самим посытнее поесть, поспать, выслушивать здравицы и аплодисменты в свой адрес. Наличие баранов на руководящих постах не отрицало права волков рождаться и существовать. Отсюда и переворот. Волки никогда никому не позволяют держать себя долгое время в униженном состоянии. Конечно, в силу долгого пребывания в низах они вынуждены были рядиться в зайцев-демократов. Но зубы в конце концов никуда не спрячешь.

— Вы говорите об этом так, словно вам нравятся те, кто позубастей.