Переводы из Альтермана - [5]

но факелы Чумы по-прежнему горят,

в ужасных Язвах плоть по-прежнему гниёт,

и Град, как грозный царь, стоит, держа копьё.

А Тьма и Саранча – на городской стене…

Глядите! Ночь светла в подлунной белизне,

и видно далеко сквозь толщу лет и вод…

«Отец мой!» – сын воззвал. «Я здесь», – ответил тот.

«Отец, недвижен я, крест-накрест две руки,

на веках, на глазах – печатью – черепки.

Лишь прах, и темь, и блеск звезды над головой,

и плач отца шумит, как дерево листвой».

«Мой первенец, таким нам этот мир милей,

звезда, и прах, и плач, и счастье меж углей.

Из звездного луча, из праха на слезах –

и саван твой, сынок, и глина на глазах».

«Я в саване, отец, в его тугих сетях…»

«Свет старости моей… Амоново дитя…»

И в жуткой тишине отец на сына пал…

Исполнен казням счёт. И новый день восстал.  

III. Звезда рассвета

И новый день восстал. Заря звезды рассветной

восторженным птенцом вспорхнула в небеса –

сиять началу дня смущённо и приветно.

Звезда-юнец, ты здесь на час, на полчаса,

но люди всех времён – и старцы, и поэты –

целуют твой каблук, бессмертная краса.

О, чистая звезда глухих ночей Амона!

Немало лет прошло, и не найти дворца,

чьи были бы целы ворота и знамёна.

Но меж мечей и стрел, пожаров и свинца

к тебе устремлены надежды, слёзы, стоны –

как в песне страшных кар – и девы, и отца.

И ты легка, звезда, как тот птенец крылатый,

как вдохновенный взмах девических ресниц,

и первенцы всех дней, благих вестей солдаты,

узреют этот блеск во мгле своих темниц,

и бабочкой из пут, из кокона, из ваты

улыбки расцветут на нивах мёртвых лиц.

Тогда падёт отец скорбящий на колени,

венец кровавых кос девица вознесёт,

и, как не скрыть звезду в мешке кромешной теми,

не скроет ночь тех клятв, что он произнесёт:

что жабе не царить, что вшам не править теми,

кто в этот мир звезду рассветную несёт.

Что там, где лишь мечи, и серебро, и злато,

надежда прошумит, как в кронах ветерок,

рождённая в ночи страданий и утраты,

на пепелище правд, любовей и тревог.

Она жива, пока, созвучна и крылата,

хотя б одна душа хранит её залог.

Поднимется отец и просветлеет взором,

и дева рядом с ним воспрянет красотой,

бежит за веком век, как стражники за вором,

то грех гнетёт, то суд – но косности тупой,

и слепоте вождей, и страшным приговорам

не спрятать, не убить секрет улыбки той.

Секрет могучих сил, которым нет окраин,

секрет глубоких вер, которым нет узды,

понятный и юнцу, он безнадёжной тайной

взирает на жрецов проклятья и беды,

и даже в тех ночах, где торжествует Каин,

искрится луч зари на каблучках звезды.

Высокая звезда глухих ночей Амона!

Лети, звезда-птенец, дари свои лучи!

Ты – сила для людей, дорогой утомлённых,

ты – утешенья свет для гаснущей свечи,

для девичьих волос, Амоном обагрённых,

и для седых отцов, рыдающих в ночи.