Перевод с английского - [12]

Бабушка подошла, придирчиво пощупала ему лоб.

- Отстань, ба.

- Вроде нормальная. И чего, спрашивается, в молчанку играть? Если что болит - скажи. А не болит - опять скажи, чтоб родные зря не переживали второй день. Ты глянь, апрель-то какой на улице!

- Зачем вы его улицей соблазняете? Мало он там околачивается?

Это говорит мама Андрюши. Она примеряет новый парик. Папа тоже здесь, но его не видно почти, он полулежит в кресле, закрывшись газетами.

- Лучше бы в кино сходили, как в тот раз, чем лежать да колупать стенку! - стоит на своем бабушка, но Андрей молчит, и она отправляется на кухню.

Пользуясь ее отсутствием, мама комментирует насмешливо:

- Это ж надо - в семьдесят лет такая страсть к культурному отдыху! И, главное, напрашивается сама. Как будто у парня нет товарищей, с кем в кино сходить.

Не повернув головы, Андрей тихо, но внятно говорит:

- В гробу я видал этих товарищей.

- Андрей, я не переношу этих выражений, ты знаешь!

- Фунт падает, - вздохнул из-под газеты отец.

- Что? Куда?

- "Куда"! - передразнил он. - Курс фунта стерлингов, говорю, падает.

- Тебе-то что до этого?

Комната у Коробовых большая, светлая, но в ней всего слишком много: низкие мягкие кресла, тахта, диванчики, застекленные шкафы с резными игрушками и посудой, низенькие столики, торшеры, бра. Господствует же над всем этим огромный стол.

- Петя, - говорит бабушка, входя в комнату, - я как мусор выносила, гляжу - там на доске наша фамилия написана. Это за что?

- Вот хамы! - восклицает мама. - Значит, все-таки повесили нас на доску неплательщиков. Петр, слышишь?

Заслонившись газетой от неприятного известия, отец хмыкает.

- Очень красиво, - продолжает мама. - Все, кому не лень, могут тыкать пальцем. Дожили.

Андрей, внезапно "выздоравливая", вскакивает.

- Я сейчас же ее сорву - и вся игра!

Отец вздрагивает.

- Сядь, не твое дело. Люся, скажи, чтоб он сел!

- А чего они! - кричит Андрей. - Очень мне надо, чтоб все тыкали. Тут всякие ходят, и из нашего класса и вообще… Или платите сейчас же, или я эту доску раздолбаю! - выкрикнул Андрей тонким от злости голосом. Он стал красный весь. - И еще окна выбью в ЖЭКе, чтоб не нахальничали!

- Ладно, выбивальщик, - миролюбиво говорит бабушка. - Большая беда, подумаешь. Ихнее дело напомнить, а наше - заплатить…

Мама иронизирует:

- А чем, интересно, платить - вашими советами? Вы со своей пенсии не поможете нам, а то у вас на кино не хватит…

- Трешка у меня. Принести?

- Только не надо этого, не надо! - взмолилась мама. - Можно подумать, что мы плантаторы, а вы - негритянка у нас!

- Мам, а давай бабку линчуем, - кривя рот, предложил Андрей.

- Чего сделаете? - переспросила бабушка.

- Не бойся, это шутка, - сказал Андрей и опять лег, отвернувшись к стене.

Старуха опять ушла на кухню.

- Половину гроссмейстеров на мыло пора, - вздохнул из-за газеты отец. - Стареют, видно, результативность уже не та…

- У твоей мамочки давно уже результативность не та, - сказала мама ему. - Самолюбия - через край, а пользы - на полкопейки…

- Помолчите вы все! Хотя бы ради воскресенья, - просит бабьим голосом отец.

Звонит телефон.

- Если Гродненский или Курочкин - меня нет! - быстро говорит Андрюша.

- Да это Ксения, наверно, - мрачно предполагает мама. - Достанешь ты ей этот секретер румынский или нет? Она ведь житья не даст!

- Скажи: в конце месяца, - отзывается папа.

- Да? - говорит мама в трубку. - Ксюша, ты?… А я уже беспокоюсь, куда ты пропала… Ей-богу! Только сейчас говорю Петру: надо бы ей позвонить, пропащей…

- Ха-ха-ха! - злобно, по слогам произносит Андрей. Он вскочил и шнурует ботинки. - Я пошел. Привет Ксюше.

- Через два часа чтобы был, - оторвавшись от трубки, говорит мама.

Спустившись по лестнице, Андрей выходит из парадного, на котором висит черная доска с грозным обращением: "Для вас, неплательщики!" Далее - номера квартир и фамилии. Так и есть: красуется Андрюшина фамилия, чтобы любой и каждый мог позлорадствовать. Оглянувшись по сторонам, Андрей с треском срывает доску. Наступив на одну ее половинку ногой, борется с ней, пытаясь сломать. Готово! "Неплательщики" теперь на одной половине, "Коробов" - на другой. Андрей разбегается и со свистом забрасывает обе дощечки - одну на северо-восток, другую на юго-запад. Все! Его совесть чиста, он предупреждал.

Из парадного выходит бабушка, в пальто и в платке, с сумкой. На ногах - тупоносые боты с пряжками.

- Ты куда? - спрашивает Андрей.

- На междугородную схожу… Давно Дмитрию не звонила, в Куйбышев.

- Слушай, ба… - Андрей глядит мимо бабкиных глаз. - Ты знаешь, не обращай на них внимания. На мать, на все разговоры эти. А то взяла и махнула бы к дяде Диме. Чем плохо? Там Волга…

- Надоела я тебе, - по-своему поняла бабка.

- Вот голова! Наоборот! А потом и я бы к тебе смотался, или давай вместе…

- Это как же? От живых родителей? От школы? - испугалась бабушка.

- Школы везде есть, - успокоил ее внук.

- А отец с матерью? Они у тебя одни! Грех, Андрюша…

- Это ты у меня одна…

Он не выдержал паникующего взгляда бабушки, тяжкой серьезности всего разговора и побежал что есть духу. Искажено его симпатичное лицо, горло ему что-то сдавливает, и он сам не поймет: что это, почему, откуда?…