Перевёрнутый полумесяц - [120]

Он неподвижно сидел на корточках и даже не обратил внимания на нас. Дрожащими от нетерпения руками Али вытаскивал из платка принадлежности своего ежедневного времяпрепровождения. Он нервно погладил ладонью круглый сосуд из кокосового ореха и воткнул в него бамбуковую трубку. Рядом тлел маленький костер, а на краю канавы стоял жестяной чайник и лежал мешочек с сахаром.

Много лет прошло с тех пор, как Али мальчишкой пришел сюда из Египта. Никто до сих пор не знает, как его по-настоящему зовут. Вот почему его прозвали Али Египетский. Говорят, что ему сорок семь лет.

— Сорок семь? Да ведь ему можно дать все шестьдесят!

— Верно. Таким его сделал гашиш. Когда я еще был мальчишкой, говорили, что Али выкуривает тридцать трубок в день. Теперь он едва в состоянии выкурить три. Говорят, что у него туберкулез.

Али размял табак, окропил его водой из канавы. Затем он набил табаком глиняный чубук и сунул его в верхнее отверстие кокосового ореха, который служил его кальяном.

Мы напряженно следим за каждым его движением. Тихо шелестят листья орешника, издали доносится голос птицы. Ничто, кроме этих звуков, не нарушает торжественную тишину, царящую у стен баальбекского Акрополя. Кажется, что это вовсе и не Баальбек, к которому непрерывно подъезжают автобусы с шумными туристами. И вдруг глазам нашим открылась чарующая картина в зеленом паспарту ветвей орешника. Мы исходили Баальбек вдоль и поперек, но ниоткуда нам не довелось видеть шесть колонн Юпитера в таком потрясающем обрамлении. Словно сверкающий бриллиант, освещенные солнцем, выделялись они на переднем плане, отчего казались необыкновенно рельефными. Почему именно этот уголок избрал Али для своих гашишевых обрядов? Да потому, что достаточно сделать несколько шагов вперед или назад, и мираж с колоннами храма Юпитера исчезнет за мрачной стеной, покрытой лишайниками…

Али подкинул в костер несколько сухих веточек, затем полез в карман, вынул оттуда и положил на ладонь сероватожелтый, скатанный колбаской комочек, точно такой же, как и тот, что полтора часа назад мы видели в деревне, где выращивают гашиш. Он нетерпеливо разломал его на мелкие кусочки, сунул их в мокрый табак, сверху железными щипчиками положил несколько раскаленных угольков и жадно стиснул чубук беззубыми деснами.

После двух-трех затяжек Али закашлялся. Временами сквозь кашель слышался дробный смех. Но вот Али зашелся кашлем так, что не мог вздохнуть. Он судорожно хватает воздух и снова разражается тяжелым хриплым кашлем. Ему немедленно нужно бросить курить, потому что он долго не выдержит… Но Али снова жадно затягивается, снова хрипло и со стоном кашляет так, что кажется, будто вот-вот выплюнет легкие. За три минуты пульс его резко подскакивает с восьмидесяти восьми ударов, которые Роберт насчитал перед первой затяжкой, до ста шестидесяти шести.

Весь этот потрясший нас обряд длился минут пять. Продолжая сидеть на корточках, Али раскачивается из стороны в сторону, от астматического кашля и едкого дыма слезы заливают ему глаза. Вдруг на лице его появляется подобие странной улыбки, во взгляде какое-то блаженство. Он начинает тихонько напевать, затем встает и начинает что-то искать вокруг себя. Вот он поставил чайник на костер, насыпал в стакан сахару, залил его кипятком и принялся жадно пить.

Затем он опять опустился на корточки, прищурился и… стал любоваться чудесным видом колонн в рамке из ветвей орешника и потрескавшегося вала баальбекского Акрополя.

Cannabis indica

Ибрагим и Азиз обеспокоены. От их глаз не ускользнуло, что утром в кафе к столику подсел неизвестный, заказал только кофе и… через четверть часа исчез.

Нам, разумеется, хочется увезти с собой комочек гашиша для коллекции, как память о Баальбеке.

— Не советую вам этого делать, — строго хмурит брови Ибрагим. — У вас впереди дальний путь, вы едете в Сирию, Иорданию, на границе вас могут обвинить в том, что вы контрабандой провозите гашиш, потом хлопот не оберетесь.

— У нас говорят, что осторожность мать мудрости. Мы послушаем тебя, Ибрагим.

В таком случае мы возьмем с собой только две веточки этого удивительного растения, которое мы нашли в щели за сараем. Стройное однолетнее растение это вовсе не трава, как можно было бы подумать, зная, что словом «гашиш» в арабском обозначают любую траву.

Это cannabis indica. От него произошло английское canvas — парусина, полотно — слово, которое у нас превратилось в «канифас». Дело в том что cannabis, служащий сырьем для производства гашиша, этого бича человечества, есть не что иное, как индийская разновидность конопли.

Индийскую коноплю, посеянную на ливанской земле обетованной, иногда убирают солдаты, чтобы затем сжечь на площади в Баальбеке. Чаще же ее высушивают, стирают в порошок и обращают в дым.

Судьба конопли, которую мочила чешская Андулька, куда более благородна. Семена этой конопли с удовольствием клюют попугаи, канарейки и щеглы. Ибо, да будет вам известно, семена, которые бросают в землю обетованную, чтобы из них взошло зло гашиша, есть не что иное, как конопля.

Комментарии (Составлены авторами)

А

Авукат (турецк.) — адвокат.