Перешагнувшие через юность - [8]
— Маленький ты еще, — сказала тихо.
— Я-то? Да ты, мама, посмотри. — Он встал, вытянулся, красивый, ловкий.
И мать невольно залюбовалась им, в который раз отметила про себя: «В отца». Отец-то его умер, одна поднимала ребят. Все заботилась, чтобы накормлены, напоены были. И не заметила, когда выросли.
— Все равно маленький. Годков тебе еще мало. Семнадцать не исполнилось.
Она уже говорила спокойнее, и он знал, что больше удерживать его не будет. Примется хлопотать, сушить сухари, в хлопотах совсем успокоится, примирится с мыслью, что сын пошел воевать. Надо наказать Николаю, чтобы берег ее. Он за старшего остается.
Павел и Николай — близнецы. Походили друг на друга и очень гордились этим. Одними игрушками играли, одни учебники читали. И не было случая, чтобы не поделили что-то между собой. Старались держаться всегда вместе: куда один, туда другой. А сейчас Павел уходил, Николай оставался. Так нужно. Не бросишь ведь мать с беспомощным Витькой, пацан он еще. Ничего, пока один Черкасов повоюет.
Дом их с тонкими стенами пропускал уличные звуки. То собака залает, то громко заспорят прохожие. И хорошо слышен однообразный шум моря.
Внезапно мать быстро пригнула к себе голову Павла, поцеловала в щеку.
— Поступай, как знаешь, перечить не буду. Не по годам нынче судят о зрелости, видно. И дети рано взрослеют…
Десятилетний Витя торжественно нес вещи брата. Пусть все видят — не куда-нибудь, а на фронт провожают Павлика. Тетя Наташа пробовала помочь ему, но он ни в какую. Сам справится. Вон какие мышцы за лето вздулись! У них в семье все спортсмены.
Николай и мать шли молча. На перроне мать опять не удержалась — всплакнула.
— Крепись, Матрена Павловна, — принялась уговаривать свою родственницу тетя Наташа. — Не волнуй парня. Разве ему легко расставаться с тобой и братьями? Поди, сердце-то изболелось. Взгляни, сколько матерей. Не одна ты провожаешь. А вон как весело расстаются…
Поодаль звучал смех. Это ученики встретились с учителем и теперь перешучивались. Он одобрительно похлопывал их, встряхивал светлыми волосами, и интеллигентное, с тонкими чертами лицо его было каким-то просветленным.
Петр Логвинович Киселев, бывший учитель и комсомольский работник, одним из первых выезжал в районы: Мелитопольский, Приазовский, Нововасильевский, Приморский, Бердянский, встречался с десятиклассниками, которые стремились на фронт, объяснял им, кто такой боец Красной Армии, предупреждал об ответственности. Ведь армия — кроме всего прочего, труд, тяжелый труд. Необходимо обладать выдержкой. А прежде всего — дисциплина.
И вот его питомцы готовятся стать воинами. Задорные мальчишки с непослушными вихрами волос, русых, пепельных, черных, рыжеватых. Какими будут они там, на фронте, эти мальчишки?
— Никак Федя Чесняк? — всмотрелся Киселев в одного из подходивших к нему парней. — Вырос-то, не узнаешь!
— А мы вас еще издали приметили, — пробасил Ваня Громак, такой внушительно громоздкий, что сверстники рядом с ним выглядели младшими братишками-недоростками. Он, как тисками, зажал ладонь учителя своей огромной ручищей.
«Ну, с такими руками ему нечего опасаться немцев», — подумал Киселев. Мог ли он знать тогда, что добродушный Ваня Громак убьет впоследствии одного из мучителей Зои Космодемьянской.
Сейчас Киселев оглядывал своих бывших учеников и удивлялся.
— Сколько же вас!
— Сорок человек, — сказал Федя Чесняк. — Все у вас учились.
Комсомольский эшелон мчался почти безостановочно, лишь едва снижал скорость на станциях. Монотонный стук колес усыплял. Ребята угомонились, присмирели, кое-кто прикорнул.
Все проснулись, оживились, когда поезд неожиданно остановился. Небольшая заминка. Ребята высыпали из вагонов.
Крохотная станция, серые дощатые заборы, перрон устлан шелухой от семечек. Эвакуированные девушки глазеют на ребят. Откуда, мол, такая ватага?
— Эй, вы кто такие?
— Знаем, да не скажем, — смеялись хлопцы. Тут же знакомились, обменивались адресами.
Павел Черкасов не умел так просто и легко вступать в разговор с девчатами. На него бросали откровенно призывные взгляды, а он застенчиво молчал, ни слова не мог выдавить из себя. Вот и сейчас молча смотрел на девушку с синими, как цветы-васильки, глазами. Она тоже не принимала участия в общем веселье. Прислонилась к корявому стволу дерева, серьезно, без улыбки, смотрела на подруг, которые уже перезнакомились со всеми.
«Эх, была-не была», — решил Черкасов и попросил девушку:
— Дай мне твой адрес, а? Писать буду…
— Какой у меня адрес? — Плечи ее зябко передернулись. — Ни адреса, ни дома, одна больная мать. Если б не она, я бы медсестрой пошла.
Столько доверчивости было в мелодичном голосе, так бездонна была синь наивных глаз, что у него пересохло в горле. Хотелось защитить эту милую девушку, уберечь, чтобы никогда не знала горя.
— По ва-го-нам!
— Зовут-то тебя как? — заспешил он.
— Оксаной…
— Напиши мне, Оксана, пожалуйста! Южный фронт, молодежная воинская часть, Павлу Черкасову.
Он побежал от нее, оглядываясь. А она так и потянулась вслед за ним.
В тамбуре Павел Черкасов все бормотал:
Здесь и нашел его Киселев.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.