Перешагнувшие через юность - [10]

— Вы из Николаева? — обратился к нему Саша.

Тот слегка прищурился, губы сложились в едва заметную улыбку.

— Нет, уважаемый, из Мелитополя мы. Трошки адресом ты ошибся.

— Адрес точный! — твердо произнес Саша, и широкие брови его изогнулись над повеселевшими глазами. — Мы ж вас, знаете, сколько искали?..

Глава третья

1

В Красный Яр собрались потомки Сечи Запорожской, внуки революционного Луганска, дети шахтеров юга Украины и России. Русские, украинцы, белорусы, казахи — кого здесь только не было.

Василий Васютин побежал в клуб, где разместилась приемная комиссия колхоза «Стахановец», вернулся и стал выкликать:

— Зайченко! Моргун! Морозов! Шибинский! Хилько!..

После переклички Саша Мартынов сказал ему:

— Слушай, Василек, зачем обоих Федь сразу? Оба ростом не вышли, на них обратят внимание. Пусть Хилько Федя идет, а Зайченко Федя потом.

Васютин послушался совета.

— Федя Зайченко, останься. Остальные, за мной — шагом марш!

Пока других принимали в полк, Федя Зайченко переживал. Присел под кустом, теребил ветку с оранжевыми листьями. Чего доброго, в самом деле от ворот поворот дадут. Шестнадцать лет. Низенький. Худой. Федя Хилько, тот хоть невысок, зато кряжист, как дубок.

Всех ребят приняли. Но когда перед командиром полка встал навытяжку Федя Зайченко, командир покачал головой.

— Молод!

Советовали же Феде товарищи в пути нарастить каблуки. В шутку, разумеется. Иначе, мол, не примут. И вот не приняли. Неужели назад возвращаться? Ни за что!

Опустился он на траву у ворот лагеря и решил, что не сдвинется с этого места, пока не примут в полк. Хоть неделю сидеть будет. Хоть месяц! Ребята выносили хлеб и сахар, поили кипятком, сочувствовали. И добился-таки он своего. Зачислили его во второй батальон, изумленные такой настойчивостью. Но оружия не дали.

— Письма на передовую будешь носить.

Письма, так письма. Федя и тому рад. Тем более, что есть у него некий замысел, придумал кое-что, когда у ворот томился. Только никому ни звука. Потом оценят Федю Зайченко. А то Зайчонком обозвали… Тоже мне, прозвище!

Коммунисты Петр Логвинович Киселев, Михаил Иванович Артюшенко, Николай Петрович Ярченко и комсомольский вожак Василий Георгиевич Васютин привели в Красный Яр самые многочисленные отряды комсомольцев. Из них сформировали три батальона, спецподразделения и санитарную роту. Началась лагерная жизнь.

2

За короткий срок надо было обучиться многому. Парни рыли противотанковые рвы, эскарпы и контрэскарпы, возводили над беспокойной прихотливой речушкой мост, минировали поляну учебными минами. Учились стрелять и в хорошую погоду, и в слякоть, и днем, и ночью. Правда, приходилось подолгу ждать в очереди, чтобы выстрелить из боевой винтовки: фронтовые органы снабжения еще не взяли на обеспечение этот необычный полк.

Потому и ходили ребята в пестрой домашней одежде, кто в чем прибыл сюда. Но они стали дисциплинированнее, уже не просто шагали, а четко печатали шаг. Им очень хотелось романтики, этим вчерашним школьникам.

И однажды во время построения комсорг и старшина четвертой роты Василий Васютин заметил, что козырьки кепок у всех отчекрыжены по самый околыш, лихо сдвинуты набок. Моряки-герои да и только! Именно на моряков мечтали походить ребята. Тут и допытываться не надо! Ну да пускай пофорсят: все равно скоро вместо самодельных бескозырок наденут пилотки.

Однако пилоток не было. И вдруг тревожная весть, будто гром средь ясного неба: фронтовое интендантство лишило саперов красноармейского пайка. Как так? Почему? Начали выяснять. Но пока-то чем-то питаться надо.

Председатель колхоза «Стахановец», усатый добряк Буруг, обнадежил:

— Не горюйте, хлопцы! Всем колхозом кормить вас будем.

Колхоз давал продукты. Колхозницы Мария Манойло и Дора Канивец готовили на кухне обед. Как для своей семьи старались — пальчики оближешь. Однако сколько можно жить на иждивении?

И наконец все решилось: полк узаконили. Присвоили новорожденному комсомольскому инженерному полку номер. Вспомнили, что когда молодое Советское государство создавало свои Вооруженные Силы, после подписания Лениным декрета о регулярной Красной Армии, рабочие предприятий Москвы сформировали добровольческий полк. Тот полк был назван «38-й коммунистический». Этот назвали «38-й отдельный комсомольский инженерный».

В Красный Яр прибыл представитель Военного совета фронта. Состоялся митинг. И мощное «ура» прокатилось над шеренгами комсомольцев-добровольцев.

Так появился «полк безусых».

3

И полетели из полка домой письма с треугольным штампом «Красноармейское».

Поступила первая партия обмундирования. Ребята натягивали на себя новые еще не обмятые хлопчатобумажные гимнастерки и брюки полугалифе, подпоясывались скрипучими ремнями. Преображались до неузнаваемости. Весело подтрунивали друг над другом:

— Неужто ты, Серега?

— До чего же бравый боец у нас Сашко!

А Сашко и Серега шире разворачивали при этом плечи, по-детски пухлые губы их поджимались, становились твердыми. Они теперь не просто семнадцати-восемнадцатилетние парни — они рядовые Красной Армии.

Поступило и оружие, новенькое, густо смазанное солидолом. Прибыло пополнение командиров и политработников.