Переселенка, или Крестьянская жизнь - [4]

Шрифт
Интервал

Держись, веревочка, держись, подруга!
Папаше моему ты помогла
И вызволила деда из нужды,
Я третьим буду, трое нас в петле.
Ты лестница на небо, ты отмычка,
Из ямы долговой откроешь дверь
Всего-то навсего за семь грошей.
Прыжок во тьму, и вот уж можно миру
Показывать язык, коль крюк удержит.

(Уходит с петлей на шее, волоча за собой веревку.)

На сцену выбегают два крестьянина.

Первый

Тягачи прибыли, Кетцер. (Входит в хибару.) Он уже холодный.

Второй (поднимает нож)

Кобылу жаль.

3

Кухня.

Бойтлер. Жена Бойтлера. Зигфрид.

Зигфрид

Тягачи прибыли, бургомистр.

Бойтлер

Мой рабочий день кончился. Пошел ты…

Зигфрид

Ну, знаешь…

Зигфрид уходит, Бойтлер велит жене стянуть с него сапоги, та падает вместе с сапогами.

Входит Нета, переселенка.

Нета

Госпожа бургомистерша, печь свободна?

Жена Бойтлера

Нет.

Бойтлер

Подай мне Указ.

Бойтлер складывает из газетного листка с Указом мухобойку и гоняет мух. Входит Раммлер.

От мух нынче отбою нет. Выйди, жена. У нас с ним политический разговор.

Жена Бойтлера уходит.

Раммлер

Вот сало.

Бойтлер

Был ты у ландрата, Раммлер?

Раммлер

Да, был.

Бойтлер

А сало, значит, возвращаешь?
Он что, не взял его? Сказал, что мало?

Раммлер

Похоже, он подарков не берет.

Бойтлер

Да он же ненасытная утроба,
Он целый округ обобрать готов,
Ведь у него же семеро детей,
И каждый год жена опять рожает.

Раммлер

Я говорю о новом. Твой-то сел.

Бойтлер

А новому ты предлагать не стал?
Он спрашивал тебя, с каким ты делом?
Что ты сказал?

Раммлер

Стал плакаться в жилетку.
Сказал, что бургомистр наш слишком левый,
Что топчет беспощадно кулаков,
Что он к переселенцам слишком добр
И к тем, кто землю получил недавно.

Бойтлер

Вот как? Отлично. Что же он?

Раммлер

Смеялся.

Бойтлер

А что потом?

Раммлер

Я стал его стыдить,
Что он смеется над чужим несчастьем.

Бойтлер

И что же он?

Раммлер

А он мне обещал
Усовестить тебя и успокоить,
Сказать, чтоб палку не перегибал.
Ты, дескать, хочешь сделать все как лучше,
Но в лихорадке классовой борьбы
Политику неверно понимаешь.
Союз с крестьянством надо укреплять.

Бойтлер

А дальше?

Раммлер

Дальше я его просил,
Чтоб с должности они тебя убрали.

Бойтлер

Ну, это явно слишком. Что же он?

Раммлер

А ничего. На дверь мне указал,
Поскольку он спешит на заседанье.
Я слышал, уходя, как он хохочет.

Бойтлер

Ну хорошо.

Раммлер

По-моему, не очень.
Я ною, жалуюсь, чуть не рыдаю,
Стараюсь что есть сил пролить слезу,
Он все глотает, большевик поганый,
Ему по вкусу это представленье,
И тут же он в глаза смеется, гад.
Ведь он же без штанов ходил, а я
Чуть-чуть не стал хозяином именья
Размером с округ – там, на Украине.
Я, может, гражданин почище прочих,
Кто лезет в государственный карман.
Мне государству не впервой служить,
Всегда смогу начальству пригодиться –
Пусть и оно приличия блюдет.

Бойтлер смеется. Входит политический Беженец в надвинутой на лоб шляпе.

Беженец

Я проездом. До вчерашнего дня занимал должность, снизу подмазывали, сверху подкармливали, народ уважал, вон какой живот отрастил, с правительством на «ты», весь район держал в страхе, а сегодня политический беженец. Они прочесывают все деревни, впереди партийный босс из района, за ним социалист на поводке, у каждой голой задницы они спрашивают, почему она без штанов, за ними новый ландрат на старом «опеле», собирает то, что партия для него посеяла, смещает и назначает. Да еще и полиция за мной гонится. Кто-то поджег гараж, а в нем были тягачи. Они шьют мне подстрекательство, бензин, мол, казенный. Откуда только он взялся, ведь все выдавалось строго по норме. Доставь меня к Эльбе, Бойтлер, хоть в бочке с компостом, только быстро, неохота отправляться на рудник или в Баутцен.

Бойтлер

Не обессудь. Мне тоже неохота.

Беженец

Поможешь мне – авось себе поможешь.
Ведь мы с тобой коллеги, бургомистры,
А может, завтра снова ими станем,
Коль и тебе сменить придется климат.

Бойтлер

А может, лучше стукнуть на тебя?
Вот я себе и помогу пожалуй.

Пауза.

Они ведь тоже предпочли бы видеть
Тебя не спереди, да и не сзади,
А за решеткой, тут сомнений нет.
А как дела насчет казенных денег?
Надеюсь, в кассе не оставил их?
Без них не далеко уйдешь.

Беженец

Увы.
Я честный человек.

Бойтлер

Ну, значит, рудник.

Беженец

Да касса-то была совсем пуста.

Бойтлер открывает дверь.

Почти пуста.

Бойтлер закрывает дверь.

Бойтлер

Так сколько?

Раммлер

За гараж,
Где были тягачи, получишь – сколько?

Беженец

Дадут лет двадцать, если повезет.

Раммлер

Так сколько стоят двадцать лет свободы?

Беженец

Неужто двадцать я сказал? Соврал.
Лет десять, больше не дадут. А с нашим
Судьей дадут и половину срока.
Опасней судьи старого закала,
Те до смерти со страху доведут.
А наш даст пять, и уж никак не больше.
Одна стена не полностью сгорела,
И тягачи остались целы. Значит,
Никак не больше трех, и то навряд.

Раммлер

Скажи еще, что ты получишь орден.
Тогда и лошадей гонять не стоит.
Ведь ты свободен, что ж стараться зря?

Беженец платит, Раммлер прячет деньги.

Пять пальцев на руке.

Беженец платит, Раммлер прячет деньги.

А рук-то две.

Беженец платит, Раммлер прячет деньги.

На корм коню.

Беженец платит и т. д.

Коня ты накормил.
А плата за квартиру? Что ж ты думал,
Бесплатно в бочку я тебя пущу?
Мне доброта моя дороже встанет,
Свекла начнет ботвою вниз расти,
Коль ты компост мой в бочке заразишь
Продолжить чтение
Еще от автора Хайнер Мюллер
Миссия

Хайнер Мюллер обозначает жанр этой пьесы, как воспоминание об одной революции. В промежутке между Великой французской революцией и приходом Наполеона к абсолютной власти, на Ямайку с миссией прибывают трое – сын местных работорговцев Дебюиссон, бретонский крестьянин Галлудек и темнокожий Саспортас. Они приехали, чтобы вести подпольную агитационную деятельность и принести революционные идеи на рабовладельческий остров. К сожалению, через год после начала их деятельности, не принёсшей масштабных успехов, к власти приходит Наполеон и их деятельность должна быть свёрнута… Вся пьеса написана в особом авторском стиле, напоминающем лихорадочный сон, действительное воспоминание, смешивающееся с символическими и абсурдными образами.

Гораций

Главный герой этой экспериментальной пьесы Хайнера Мюллера – Гораций. Он избран, чтобы представлять Рим в сражении с городом Альбой, когда было решено, что исход сражения решится в битве двух воинов, по одному с каждой стороны. Против него выступает жених его сестры. Гораций побеждает и, хотя мог этого избежать, жестоко убивает последнего. Когда он возвращается в Рим как победитель, то его сестра, вышедшая на встречу, бросается к его окровавленным трофеям и оплакивает своего погибшего жениха. Гораций воспринимает это как измену и убивает её.

Филоктет

В основе пьесы Хайнера Мюллера лежит целый ряд античных сюжетов, связанных с Филоктетом. Отравленный укусом змеи, поразившей его в ногу, он ведёт отшельническое существование на острове Лемнос. Когда становится ясно, что без него невозможно победить Трою, то Одиссей и сын Ахиллеса Неоптолем отправляются за ним. Вся пьеса выстроена вокруг эти трёх персонажей, находящихся в очень противоречивом отношении друг к другу. И Филоктет, и Неоптолем знают и открыто признают, что Одиссей их враг. И Одиссей, и Неоптолем понимают, что сейчас не время для личных конфликтов и, чтобы помочь грекам выиграть, они должны забыть о распрях и как можно скорее доставить Неоптолема к стенам Трои.

Геракл-5

Геракл в пьесе Хайнера Мюллера скорее комический образ. Прожорливый и тяжёлый на подъём, он выполнил уже 4 подвига. И вот к нему приходят два фиванца, чтобы просить его о пятом. Он должен отчистить авгиевы конюшни. Весь его подвиг, знакомый нам с детства по героическим описаниям, показан в пьесе, как трудная работа вполне реального человека. Которому не хочется этим заниматься, который всё время находится во внутренней борьбе, чтобы уговорить себя работать дальше. В какой-то момент он даже хочет выдать себя за другого, отречься от своего героизма.

Маузер

Экспериментальная пьеса Хайнера Мюллера является вольной вариацией сюжета знаменитого романа Михаила Шолохова «Тихий Дон». Написанная единым потоком, где реплики есть только у некоего героя и хора, перед нами в постоянно повторяющихся репликах разворачивается страшное и кровавое полотно революционных и постреволюционных лет. Человек, который проводил чистки в Витебске и делал всё ради дела революции, светлый образ которой он нёс в себе, оказывается осуждён той же властью, которой он истово служил. И вот уже он объявлен преступником, и вот уже он должен предстать перед ответом и готовиться к смерти.