Пересечения - [51]

— Соломахе трудно.

Борисов попытался что-то сказать:

— А-а, и н-нам…

Телефонный звонок тихо звякнул. Кравцов взял трубку, нажал клавишу, послушал и сказал негромко:

— Здравствуй, Петр Васильевич. Что нового у тебя?.. Разве мы уже разговаривали сегодня?.. Да нет, ничего не хочу. Вот разве что услугу одну прошу тебя оказать… Да-да… Дорогая цена этой линии. Весь наш план по золоту и по олову рухнет, если упадет от пожара несколько опор… Ага… Понятно… Хорошо. А как же ты… Ну, да…

Кравцов что-то записал в тетрадь и перешел на междометия, ничего нельзя было понять. То ли там, на Маралихе, что-то случилось, то ли Соломаха нашел веские аргументы в свое оправдание.

— Я все понял, Петр Васильевич, спасибо. Постараюсь посодействовать. Завтра скажу тебе. — Кравцов положил трубку и поглядел на мрачных электриков.

Борисов снова попытался возмущаться:

— Иван Николаевич, в-вы же знаете…

— Знаю, — сказал коротко Кравцов. — Полетите назад, поговорите с бульдозеристами сами, объясните, что к чему. Выслал Соломаха бульдозер, еще час назад. Он же сознательный. Знал, что вы ко мне полетели.

— Спасибо, Иван Николаевич, — поднялся Гусин с просветленным лицом.

— Мне за что? Соломаху благодарите. И тех парней, которые сейчас на пожаре. Захватите для них хлеба, на Маралихе испортилась пекарня сегодня, они без хлеба выехали.

— С-спасибо, Иван Н-николаевич.

— Ладно-ладно, помогайте и вы нам. Вон Ивану Николаевичу больше самостоятельности давайте, а то как в детском садике — за ручку его все водите.

Кравцов провел гостей до выхода из своего просторного кабинета, пожал руку всем. Секретарша сказала:

— Иван Николаевич, Северянск просит вас.

Энергетики сошли вниз, довольные, по лестничным маршам.

— Ай да Соломаха! — восхищенно сказал Гусин у подъезда, надевая плащ. — Ай да гусь! Стоило нам лететь столько лишних километров?! Ну что, есть у нас еще время для обеда? Иван Николаевич, вы обедали?

— Да, я уже, — сказал Перевалов, хотя при слове «обедали» Гусину почудился голодный блеск в глазах начальника Северного сетевого района. Не исключено, что обедал Перевалов вчера, просто забыл, не помнит.

Гусин посмотрел на истощенное, бурое от тундрового загара лицо Перевалова, на запавшие глаза и в который раз с сожалением подумал, что не миновать ему схватки с этим гладиатором от энергетики, с этим стоиком, обрекшим себя на добровольное подвижничество.

— Электромонтеры готовы? — спросил Гусин.

— Не знаю.

— Как?

— Отправил их по домам, собраться, с женами попрощаться.

— Они же могут прощаться до завтра.

— Соберем, машина есть, бегает.

— Ну, собирайте, а затем поговорим с вашими орлами. Посмотрим, кого вы нам даете.

Перевалов улыбнулся. Тонкие губы его, растрескавшиеся от солнца и ветра, болезненно дрогнули.

— Плохих не держим, Василий Романович.

…Когда переваловский газик тихонько съехал с насыпной дороги на тундровую посадочную площадку, обозначенную красными флажками, стало видно, что вертолет стоит на том же месте, дверца отодвинута полностью и у лесенки толпятся пацаны. Подъехав ближе, электрики увидели, что и через плексиглас кабины на них смотрят глаза обалдевших от счастья пацанов. Гусин даже тихо спросил: «Со всего Ветреного сбежались, что ли?» — «Что вы, это, наверное, из одного дома. Ветреный — город молодых», — ответил Перевалов.

— Ну, партизаны, — сказал пацанам Ракитов, поблескивая озорными глазами и шевеля усиками, — задание вы все выполнили на отлично. Вертолет захватили, я его поведу через линию фронта. А вы быстренько разбегайтесь и чтоб через минуту все лежали за складками местности. Ясно, товарищ командир? — Летчик адресовал последний вопрос к худенькому мальчугану с серьезным бледным лицом, одетому не то чтобы бедно, но хуже других. Может, растет один, без отца. А меняет, отец такой… Мальчик был знаком с Ракитовым, не впервые, видать, захватывал в плен со своей командой этот вертолет.

— Есть всем спрятаться, — серьезно сказал мальчик.

— Прикрывайте мой взлет. А этих «языков», Николай Ашурович кивнул на двух электромонтеров с чемоданчиками, поднимавшихся в салон вертолета, — я доставлю в штаб через… — командир посмотрел на часы, — через полтора часа. Ну, шагом марш!

Пацанов выдуло из вертолета, и даже за иллюминаторами их не стало.

— Летим? — спросил Ракитов.

— Да, Николай Ашурович, — ответил Гусин. — Только обязательно надо залететь к пожару, передать бульдозеристам продукты.

Ракитов посмотрел на часы еще раз, поежился от прохлады. Скомандовал негромко;

— Миша, проверь, все ли ребятки ушли.

Турбины зашумели-завыли, винт начал свое движение, и мир замкнулся в пространстве машины, объединяя в случайном дорожном братстве общей судьбой людей, разных по всем статьям и по-разному относящихся к этому единению.

Все четверо пассажиров молча глядели в иллюминаторы на уходящие внизу строения Ветреного, на суда, стоящие под разгрузкой в порту и ожидающие своей очереди в бухте. Гусин машинально тронул ногой сверток, лежащий под сиденьем: удалось упросить продавщицу в овощном магазине, и теперь Леха утолит свое давнее желание полакомиться жареной картошкой. А в Знаменитово картошку станут завозить по зимнику к концу октября.