Пересадка на узловой - [10]

— Видимо, он и есть.

— Придется тебе слетать и в Челябинск, и к Лагунову. Колония номер три у нас в крае. Последовательность поездок определи сам. Но я бы посоветовал прежде побывать на Урале. Словом, действуй, Алексей Михайлович.

Старший инженер Емелин оказался противоположностью известному Шатохину по ориентировке и описаниям очевидцев двойника. Ниже среднего роста, щуплый, с голубыми глазами и светлыми, заметно редеющими волосами; одетый в плащ светло-зеленого цвета, он пришел, как условились, в гостиницу к Шатохину, поздоровался, назвался.

— Вы в курсе, почему вами интересуются?

— Мне не говорили. Догадался. Кто-то воспользовался моим паспортом. Верно?

— Верно. Под вашим именем живет другой человек. Догадываетесь, наверное, не праведником живет.

— Что-нибудь серьезное натворил?

— Не будем об этом. Вы мне очень поможете, если вспомните обстоятельства потери паспорта. Попытайтесь, Плащ можно снять, разговор не минутный.

— Попытаюсь, — сказал Емелин, снимая плащ, — только будет ли польза. Если читали мое заявление, ну, объяснение, куда паспорт делся, я там все сказал.

— Не спешите. Я прилетел сюда специально для разговора с вами за полторы тысячи километров. Давайте вспоминать обстоятельно, подробно.

— Я в санаторий ехал, в Москве пересадку сделал, — начал Емелин. — Начинаю с этого момента, потому что тогда последний раз, точно помню, паспорт видел. Жена телеграмму прислала на вокзальный почтамт до востребования, доставал паспорт из бумажника. Содержание телеграммы вам не нужно?

— Продолжайте.

— Вроде положил паспорт опять в бумажник. Говорю: вроде, потому что с тех пор его не видел. То есть не уверен, что видел. Посадка уже шла, с почты — прямо в вагон. Обычно в купейном вагоне как? Если у тебя нижнее сиденье, найдется кому его уступить — старушка, молодая мамаша. А тут компания удачная. Все мужчины, одного, примерно, возраста, и едут просто отдохнуть. В карты поиграли, анекдоты, житейские истории были. Люди интересные, с разных концов страны. Да, забыл упомянуть. Обычно бумажник в пиджаке ношу, а перед посадкой переложил в портфель. Вечером ужинать отправились в вагон-ресторан, доставал десятку. Тогда вроде мелькнуло ребрышко паспорта. А может, показалось. Пытался припомнить позднее, не мог. То мелькнуло, то показалось, выходило.

— Сейчас бы к чему склонились?

— Сейчас тем более не отвечу.

— Все видели, как деньги доставали?

— Наверно. Вернулись перед сном. Проводник закрывал и открыл купе. Я в бумажник заглянул, в одно только отделение, где деньги. На месте. Поставил портфель под лавку, лег спать. А утром не проверял больше. До портфеля добраться, меня нужно поднять со скамьи. В санатории обнаружилась пропажа.

— Не почувствовали, бумажник по толщине не уменьшился?

— Там всего хватало. И курортная карта, и заявка на рацпредложение недооформленная, и лотерейки — все, вплоть до квитанции на белье из прачечной.

— И все осталось в сохранности?

— Да. На попутчиков я не подумал. Во-первых, на проходимцев не похожи, потом — кто бы от шестисот рублей отказался, раз уж залез. Решил, на почте оставил. Хорошо, заводской пропуск в кармане, по нему приняли в санатории.

— Написали на почту?

— Обязательно. Ответ отрицательный пришел.

— Не отлучались из купе, так, чтобы кто-то один оставался?

— Выходили иногда покурить. Но дверь не закрывали. Кстати, можно закурить?

— Да, только пересядьте к окну.

Шатохин приоткрыл балконную дверь. Апрельский воздух, разноголосый шум миллионного индустриального города хлынул в комнату.

— А проводник?

— Нет, нет, — Емелин выдохнул дым. — Студенты, стройотряд.

— Опишите ваших попутчиков, — попросил Шатохин.

— Пожалуйста. Илтус из Прибалтики. Это имя, фамилии не помню. Сухощавый, среднего роста, по-русски говорит с акцентом. Еще один, — не то с Волги, не то с Камы, — забыл. Невысокий, толстый, с лысиной. Третий с вас ростом, но помощнее. Волосы немного вьются, выражение лица такое скучающее, движения ленивые. А возраст — всем за сорок или около.

— Никого из них не заподозрили?

— Ни сразу, ни потом.

— А если бы твердо знали, что паспорт пропал в купе, на кого бы подумали?

— На третьего. Аркадий, кажется.

— Почему именно на него? Кстати, кто он и откуда?

— Строитель. А где постоянно живет, не уловил. Много мест называл. И Дальний Восток, и Сибирь, и Среднюю Азию.

— Что-нибудь интересное рассказывал? Города, станции какие называл?

— Много говорил. Мне одно запомнилось. Этот, с лысиной, — из Казани он, речник, вспомнил, — говорил о Жигулях. Полдня тратишь, когда их огибаешь, а по суше перешеек на час ходьбы. Тогда строитель про какую-то станцию рассказал. Железнодорожную. На поезде тоже объезжать горы полсуток, а прямиком по автотрассе часа полтора езды.

— Пожалуйста, поточнее. Это очень важно. Какая станция?

— Поточнее не знаю, — смутился Емелин.

— Ладно. — Шатохин поднялся, прошелся по номеру. — Не могли бы вы его описать? Цвет глаз, нос, губы...

— Попробую. Глаза карие, нос прямой... А вообще, если вам нужен его портрет, могу нарисовать.

— Серьезно? — Шатохин верил и не верил. В случае, если он на верном пути, удача слишком большая.