Перерожденные бурей - [18]

Гнев гнал Теодора. Гнев и чувство вины.

Воспоминания о его прошлой жизни, до Перерождения, были смутными и мимолетными. Некоторые из Грозорожденных были такими же, как и он, но были и те, кто помнил больше. Никто не знал, почему так и никто не хотел спрашивать. Но, в пылу битвы, когда его кровь бурлила, а на устах звучали праведные слова, Теодор вспоминал.

Он вспомнил храм на холме. Он вспомнил старика и тот день, когда тот, рассказывая ужасные вещи, шатаясь, вошел в его деревню. Налетчики пришли в храм, намереваясь осквернить его.

Все знали, об опасностях, подстерегающих их за стенами деревни, и о том, как далек храм, но Теодор не мог допустить, чтобы святотатство свершилось. Тогда его звали Тед, хотя сейчас это имя мало что значило. Тед взял с собой большую часть деревенских воинов и поскакал к храму. Но когда он прибыл, то увидел, что храм был пуст и никаких налетчиков не было видно. Единственное, что предстало перед его взором — это огромное пламя, светящиеся со стороны деревни и освещающее небо. Старик солгал им, он не был стар и, на самом деле, даже не был человеком. Без воинов, которые смогли бы защитить ее, деревня сгорела вместе с родными Теда.

После этих событий, он просто существовал, блуждая по диким местам, до тех пор, пока разбойники не вернулись. Но они больше не были простыми налетчиками. Теперь они были завоевателями и их ряды пополнились чудовищами. Когда они начали захватывать землю, У Теда не были ни единого шанса, чтобы сдержать их, но он все равно стоял и молил о смерти с клинком в руке. После этого пришел свет и воспоминания, приносящие боль, померкли — ровно до того дня, когда он в гневе, снова поднимет свое оружие.

Сражаясь, Теодор повторял имена своих родственников — всех мужчин, женщин и детей. Он позволил боли закалить себя, а его желание отомстить за них было острее любого меча и тверже любого молота. Ударила молния, злодеи упали замертво и Теодор возглавил строй.

— Отомщу за них! — кричал он, и слезы горя и ненависти заливали его глаза, невидимые за бесстрастным шлемом. — Отомщу за них всех!

Он убивал, зная, что никакого возмездия не будет достаточно, чтобы унять его боль.

Глава восьмая ТЕМНАЯ ДЕСЯТИНА

В тени мрачных стен башни кипела напряженная битва. Иону захлестнула зловещая радость, когда он сражался плечом к плечу с Воздаятелями.

Самый ожесточенный бой разгорелся в центре. Удары топоров кровавых воинов сыпались дождем, воздух мерцал от жара ярости, когда они прорубались сквозь выкованный Богом зигмарит.

Алые струи хлынули на позолоченные пластины брони, когда нескольким Грозорожденным отрубили конечности. Одного из воинов насадили на лезвие зазубренного меча. Его шлем начал сочиться красным, когда владелец закашлялся кровью. Другой умер мгновенно — его голова отделилась от тела и, уже через мгновение, он исчез в сверкающем сиянии света. По всему полю боя вспышки молний освещали темноту, когда рубящие удары кроветопоров собирали свою неотвратимую дань.

Это было жесткое и изнурительное сражение. Передние ряды, каждой из сторон, быстро смешались, поскольку мощь и инерция уводили отдельных бойцов все глубже в строй противника.

Связанные кровью представляли собой толпу ревущих и обезумевших убийц. И если кровавые воины бились с яростью и безрассудностью, то Воздаятели были дисциплинированны и сражались словно одно целое. Их молниевые молоты, с неумолимой эффективностью, поднимались и опускались, сокрушая черепа и раскалывая тяжелую броню врагов. Даже будучи при смерти, варвары, движимые яростью, пытались сражаться, но паладины знали свое дело — они били молотами своих врагов, пока от тех не оставалось ничего, кроме искореженных останков.

Медленно и слаженно Воздаятели перестроили свои ряды и начали продвигаться к башне.

— Вперед! — прорычал Крипторожденный, отбрасывая, своим реликтовым молотом, кровавого воина в сторону. — Не останавливаться!

Он поднял свой посох-реликварий, и молния с треском ударила в ряды кровавых воинов, испепеляя многих из них.

— Не разделяемся! Стоим как один! — воскликнул Крипторожденный, и кровь брызнула на его черополикий шлем. Он мельком увидел, как Теодор подталкивает своих воинов вперед. — Теодор! Не торопись! Попридержи их!

В перерывах между взмахами молотом, Теодор обернулся на звук своего имени, после чего, увидев Иону, кивнул и поспешил восстановить строй.

Его паладины начали медленно формировать наступательное построение — молот. Оно было призвано остановить вражеский натиск, заставить их атаку разбиться о многорядную стену прочной брони, чтобы потом прорезать строй противника тонкой глубокой колонной. С позиции парящих в небесах Обвинителей, это как раз напоминало молот, полностью оправдывая свое название.

При мысли о герольдах Иона поднял голову.

Прежде чем ворваться внутрь башни и обрушить на врага свои небесные молоты, воины Штурманнона, огибая мечи и копья, пронеслась над крепостными валами. Как бы не были проворны воины герольды, не всем Обвинителям удалось достигнуть башни — и теперь, словно пылающие кометы, они падали с неба с полыхающими крыльями.

Еще до того, как они коснулись земли, копья света взметнулись в небо и унесли их души. Нахмурившись, Крипторожденный бросился в бой. Он перехватил взгляд Теодора, чьи чистые, словно лазурные озера, глаза, сияли преданностью и горели жаждой мести.