Переплетение времен - [25]

– Как решим дело, купцы? – крикнул лысый – Миром или кровью?

Он говорил на каком-то славянском диалекте, большинство слов которого были мне понятны. Впрочем, слов прозвучало не так много. Разбойников было вдвое против радхонитов, но у последних оружие было получше. Как я и предполагал, нападающие держали в руках рогатины и топоры; ни копий, ни мечей, ни секир я не заметил ни у кого, кроме атамана. Топоры правда были на длинных рукоятях, предназначенных для боя, но лезвия у них были клиноподобные, рабочие. Таким топором не пофехтуешь. Главным козырем нападающих были лучники, недосягаемые для купцов.

– Решайте быстрее, иудеи – продолжил лысый – А то мои четверо стрелков скучают.

Это он напрасно сказал: теперь мы с Урхо знали, сколько у него лучников. К тому же, он ошибался. Их было уже не четверо, а трое, так как одного я уже повалил силовым приемом, не забыв подхватить его тело и бесшумно опустить на мягкий мох. Приемы контактного боя, которым меня обучили во время срочной службы, сейчас оказались как нельзя кстати. Внизу радхониты угрюмо молчали, выставив вперед копья.

– Ну, не хотите, как хотите. Тогда помолитесь своему богу и начнем, благословясь.

И он начал описывать круги своей секирой. Дурак он, этот лысый! Перефразируя фразу из очень старого фильма: "пришел грабить – грабь, не разговаривай". Пока он со свистом рассекал воздух, я успел найти и оглушить второго стрелка. Его я не стал осторожно укладывать на землю, а сбросил вниз с обрыва, вызвав этим легкий приступ паники у бойцов лысого атамана. Тем временем я прикидывал, что будет эффектней: с криком соскочить в овраг, размахивая рогатиной, или воспользоваться луком. Стрельба из лука не входит в семиборье, в отличие от метания копья. Но копья у меня не было, а в своей способности точно послать стрелу я сомневался, хотя Урхо и дал мне пару уроков. Мои сомнения рассеяла стрела, со свистом воткнувшаяся в носок сапога атамана. Он истошно заорал, но, судя по всему, не от боли, а от неожиданности, потому что даже не отдернул ногу. И нападающие и защитники обоза начали одинаково недоуменно осматриваться вокруг и мне не следовало медлить. Я кое-как водрузил стрелу на тетиву и натянул лук, моля о том, чтобы стрела не попала в обозников. К счастью, мне удалось не промахнуться в песок между нападающими. Вот это уже заставило их всерьез запаниковать. Не дожидаясь команды атамана, они побежали вдоль оврага и, перепрыгивая через поваленное дерево, вскоре исчезли за деревьями. Один только атаман остался стоять неподвижно, как будто в ступоре. Наконец, он оторвал свой взгляд от стрелы, торчащей из носка сапога и уставился на спускающегося по склону Урхо.

– Леший? – изумленно произнес атаман – Так это ты?

Урхо медлил с ответом. Вначале он бросил на землю три лука: свой и два трофейных. Потом туда же полетели два колчана. Теперь он, распрямившись, держал наизготовку свою рогатину. Бронзовые наконечники тускло поблескивали на солнце.

– Сколько же тебе платят жиды, Леший?

Атаман нервно оглядывался вокруг, но радхониты не приближались, вероятно не понимая что происходит и опасаясь подвоха.

– Я служу князю русов, Лысый – тихо, но внятно произнес Урхо – А еще я служу Лесу.

– Я тоже человек Леса – крикнул атаман.

Мне послышались нотки паники в его голосе. Странный это был разговор, напоминающий разборку двух паханов из второразрядного бандитского сериала. Впрочем, это, похоже, и была такая разборка. А Урхо продолжил меня удивлять: теперь он еще и Леший. Надо признаться, что это имя подходило ему больше всего.

– Я человек Леса – повторил атаман.

– Уже нет – по-прежнему тихо сказал Урхо и сделал шаг вперед.

Только тут я сообразил, что Урхо говорит на том же диалекте, что и атаман. Выходит, он должен знать и полянский. Почему же он скрывал это от меня?

– Ты желаешь моей смерти? – Лысый нервно облизнул губы – За что?

– Ты знаешь, за что! – Урхо сделал еще один шаг вперед.

Я обратил внимание на то, как он ставит ногу, поворачивая стопу, чтобы найти лучшую точку опоры. Такое я видел только в японских фильмах, там так делали самураи во время поединков, причем японцы, как и Леший, было обуты в лапти. Лысый продолжал описывать восьмерки своей секирой, не двигаясь с места. Дальнейшее произошло так стремительно, что ни я, ни, полагаю, никто другой, не успел заметить всех подробностей. Урхо взмахнул рукой, его рогатина ударилась одним из наконечников об острие секиры Лысого и отлетела в сторону. Я вздрогнул собираясь метнуться ему на помощь, но это оказалось лишним. Утеря рогатины была, судя по всему, всего лишь обманным маневром, отвлекшим Лысого. Урхо, немедленно метнулся вперед и сделал неуловимое движение рукой, в которой неожиданно появился его кривой нож. Лысый схватился за горло, упал на колени и, немного подумав, рухнул на песок, который немедленно потемнел от крови. Урхо, не глядя в лицо дергающемуся в агонии атаману, вытер нож об его штанину и не торопясь направился к обозникам. Я спрыгнул с обрыва и поспешил присоединиться к нему.

Рахдониты по-прежнему не опускали оружия. Одеты они были по разному. Почти у всех были темные портки и подпоясанные длинные рубахи. Трое были в наброшенных на плечи плащах, заколотых двумя фибулами, один уже сбросил свой плащ на землю, приготовившись к бою, а двое остальных, наверное самые богатые, носили суконные кафтаны поверх рубашки. Все они были в кожаных постолах. Длинные волосы купцов были забраны повязками, а на двоих в кафтанах я заметил подобие чалмы. Доспехов я ни на ком не заметил, но копья в одной руке и боевые топорики в другой, производили впечатление. Урхо поднял руки, то ли в знак приветствия, то ли в знак мира и медленно пошел им навстречу.