Перелом - [2]

Весь прошедшей год Крэг с увлечением работал над собой. На письменном столе его городской квартиры лежала пачка информационных буклетов местных университетов, включая Гарвард. Ему хотелось улучшить свое образование в гуманитарной области, и он размышлял, не стоит ли позаниматься пару семестров, чтобы компенсировать пробелы прошлых лет. Но больше всего ему нравилось то, что он смог вернуться к науке, которую, став практикующим врачом, полностью забросил. Еще студентом Крэг стал соавтором нескольких статей, заслуживших одобрение научной общественности. Теперь он снова работал два раза в неделю (правда, только во второй половине дня) в лаборатории, получая от этого огромное удовольствие. Леона называла его человеком эпохи Ренессанса, а Крэг, понимая, что это звание присвоено ему несколько преждевременно, не сомневался, что через пару лет упорного труда сможет ему соответствовать.

Метаморфоза произошла столь быстро, что даже самого Крэга застала врасплох. Примерно год назад благодаря счастливому случаю его личная жизнь и врачебная практика претерпели кардинальные изменения, доставив ему двойную выгоду, — его доходы значительно возросли, а работа стала приносить ему подлинное удовлетворение. Совершенно неожиданно Крэг получил ту практику, которую видел в своих мечтах, когда учился на медицинском факультете. Тогда он мечтал о пациентах, потребности и возможности которых выходили за жесткие рамки медицинских страховок. Сейчас он мог проводить с пациентом целый час, если того требовало состояние больного, и длительность приема зависела только от его решения. Теперь для оплаты своего труда ему не приходилось сражаться с агентами страховых компаний, которые очень часто совершенно не разбирались в медицине. Он даже стал навещать пациентов, если это шло им на пользу, — поступок совершенно немыслимый в его прежней жизни.

Да, его мечты наконец сбылись. Когда на него свалилось это предложение, он ответил, что ему надо подумать. Почему он оказался таким глупым и с ходу не принял предложение? Ведь он мог упустить шанс! Но ему повезло, шанс он не упустил, и дела пошли гораздо лучше. Во всем, кроме семейной жизни. Но корни этой проблемы уходили в далекое прошлое, в те дни, когда он только начинал профессиональную карьеру. Крэг признавал, что в конечном итоге виноват он сам. Но сейчас все изменилось. Возможно, наладится и семейная жизнь. И ему удастся убедить Алексис в том, что еще не все потеряно и что им еще будет хорошо вместе. Но это в будущем. А пока он «пробуждается». Впервые в жизни на банковском счету Крэга появились свободные деньги. Когда зазвонил телефон, Крэг держал галстук за концы, стараясь их соединить. Лицо доктора помрачнело, и он бросил взгляд на часы. Десять минут восьмого. Крэг посмотрел на дисплей с высветившимся именем. Звонил Стэнхоуп.

— Черт! — с чувством пробормотал Крэг, но открыл мобильник, поднес к уху и поздоровался.

— Доктор Бауман! — произнес взволнованный, хорошо поставленный голос. — Я звоню в связи с Пейшенс. Ей стало хуже. Я думаю, что она действительно очень больна.

— Что с ней случилось, Джордан? — спросил Крэг. Он видел, что Леона, услышав сигнал телефона, обернулась. Крэг беззвучно, одними губами, прошептал имя, и девушка в ответ кивнула. Леона прекрасно понимала, что это означает, и Крэг по ее лицу догадался, что они думают об одном и том же — их выход в свет находится под вопросом. Если они опоздают в филармонию, то, для того чтобы занять места, им придется ждать антракта. И предстать во всем параде им не удастся.

— Не знаю, — ответил Джордан. — Она выглядит очень слабой. Мне кажется, что она даже не в силах сидеть.

— Какие еще симптомы, кроме общей слабости?

— Думаю, нам следовало бы вызвать «скорую» и отправить ее в больницу. Она сильно возбуждена, и это меня беспокоит.

— Джордан, если обеспокоены вы, то и я не могу не тревожиться, — успокоительным тоном произнес Крэг. — Каковы симптомы? Ведь я утром был у вас. Обычные жалобы. С тех пор произошли изменения? Если да, то какие именно?

Пейшенс Стэнхоуп была одной из тех пациентов, которых Крэг называл проблемными, и была в этой команде самой худшей. Каждый врач сталкивается с подобными людьми. Одни просто занудничали, другие говорили только о своих болячках, имевших, как правило, либо чисто психосоматический, либо фантомный характер. Этим людям нельзя было помочь даже нетрадиционной медициной. Какие бы средства ни применял Крэг, у него ничего не получалось. Как правило, такие больные находились в депрессивном состоянии, были подвержены нервным срывам и отнимали уйму времени. С появлением Интернета они стали сами определять свои болезни и проявляли поистине творческий подход к делу. Эти люди требовали длительных бесед и нежного обращения. Раньше Крэг, поняв, что имеет дело с ипохондриком, старался встречаться с ним или с ней как можно реже. Он поручал их заботам фельдшера или медицинской сестры, а в тех случаях, когда ему удавалось убедить их в необходимости серьезного лечения, — к узким специалистам. Главным образом — к психиатрам. Но сейчас, в новых условиях, прибегать к подобным уловкам стало трудно. Составляя, если верить отчетам бухгалтера, лишь три процента больных, проблемные пациенты отнимали более пятнадцати процентов его драгоценного рабочего времени. Самым ярким примером этому служила Пейшенс. Последние восемь месяцев он посещал ее раз в неделю, и чаще всего не днем, а вечером или даже ночью. Крэг жаловался своим сотрудникам, что она специально испытывает его терпение. Эти слова всегда вызывали смех.