Вместе с тем, захват моста позволил основным силам быстро дойти до третьей полосы немецкой обороны - часть резервов тем пришлось отвлечь на попытки отбить мост - и прорвать ее в двух местах - оборона немцев была прорвана на всю глубину. Точнее - разорвана - позади еще оставались недобитые опорные пункты, в лесах и балках скрывались отряды немецкой пехоты численностью до нескольких взводов, но все эти ошметки уже не имели единого командования, действовали исходя лишь из своего знания обстановки, не имели тяжелого вооружения чтобы противостоять танкам с дальних дистанций, поэтому были опасны лишь внезапными обстрелами, но не возможностью воздать прочную оборону на новых рубежах.
И все это время командная вертикаль цепко держала ход боя. Это в начале войны штабы могли отстоять от передовой на десятки километров, так что не каждая радиостанция и достанет, не говоря уж о качестве и бесперебойности проводной связи - многие по старинке еще полагались на посыльных, и хорошо если на мотоциклах, а то некоторые перемещались на лошадях, а то и своим ходом. Сейчас же связь для командира была насущной необходимостью - нет связи - нет командования, нет успеха в операции и нет повышений. Поэтому штабы полков находились в одном-двух километрах от передовой, дивизии - в двух-четырех, но сами командиры - что полков, что дивизии - находились на наблюдательных пунктах, откуда можно было видеть ход операции на направлении главного удара - так, НП комдива находился всего в полукилометре от линии фронта, вместе с ним на НП находился командир правофлангового полка, командир дивизионной артгруппы, начальник оперативного отдела, начальник разведки, начальник связи и начальник инженерной службы. И от НП тянулись линии проводной связи - и к НП командира корпуса, и к штабу дивизии, и к полкам - в целях маскировки радиосвязью стали пользоваться только с началом наступления. И по мере продвижения войск вперед наблюдательные пункты и штабы также перемещались вслед за ними, но скачками - от рубежа к рубежу - командиры намечали точки очередных НП и КП, согласовывали их с вышестоящим командиром, а то и получали от него указания где организовать НП и КП - так хоть была вероятность, что командиры найдутся вестовыми в случае потери связи. И как только эти пункты становились доступны связистам, те сразу же налаживали связь, и по мере ее готовности комсостав передвигался вперед. Тут самое главное было обеспечить непрерывность управления. И она более-менее обеспечивалась. После того, как связисты сообщали о готовности нового НП, комдив на нескольких машинах - связь и охрана - быстрым сайгаком двигал туда, по пути радист принимал сообщения, комдив их осмысливал, изредка выдавал ответы для отправки обратно, а по прибытии на новый НП работа закипала с удвоенной силой - за время перемещения сообщений накапливалось как у самого комдива, так и на пунктах связи - что на новом НП, что на старом КП - последний по прибытии и комдива на новый НП начинал сворачиваться чтобы также передвинуться вперед. А связисты тянули километры новых проводных линий, в основном вдоль оси основного удара, и одновременно снимали старые линии, чтобы перебросить провода на новые отрезки - наступление наступлением, рации рациями, а провода никогда не помешают - и так в несколько радиосетей включено до десятка радиостанций, а их количество не резиновое, как и эфир, так что хотя бы с тылом и штабом можно поговорить и по проводам.
Но связь поддерживала не только наступающая пехота. Вместе с ней шли группы с радиостанциями от мехкорпуса, который должен был идти в прорыв, организованный пехотой - эти группы докладывали своему командованию о ходе прорыва, чтобы мехкорпус смог вовремя рвануть вперед - в тылы или на добивание обороны. И вот наконец сигнал поступил, танки пошли вперед.
Мехкорпус, который шел в наступление вслед за стрелковой дивизией "нашего" комдива, находился в составе одной из десяти танковых армий, создававшихся в РККА с начала 1943 года. Причем это был уже второй "заход" с танковыми армиями - первый, от сорок второго года, оставил слишком много вопросов, причем настолько много, что Сталин еще в сентябре 1942 сказал "ничего с танковыми армиями у нас не получилось".
В сорок втором создавали танковые армии смешанного типа - один-два танковых корпуса, от двух до шести стрелковых дивизий, где-то были еще мехкорпус либо кавкорпус, ну и средства усиления - артполки, инженерные, саперные батальоны, мотоциклетные батальоны или полки - в общем, нормальная такая общевойсковая армия. Мы, в общем-то, стремились к такому же, только старались сделать все части одинаково подвижными, а то в советских танковых армиях образца сорок второго пехота двигалась со своей скоростью, танки - со своей, и если при прорыве обороны это было нормально, то потом у командующего начиналась головная боль - танки уже ушли вперед, а пехота их понемногу догоняет как может, как результат - танки расходуют горючее и боеприпасы, останавливаются, а немцы выполняют контрудар в разрыв между пехотой и танками, танкам на последних каплях горючего и снарядах приходится прорываться обратно, много машин приходится просто подорвать, и танкисты к окончанию прорыва превращаются в обычную пехоту, так и выходят обратно. Ладно хоть прорываться из окружения и выходить в сорок втором уже научились, так что людские потери были уже не катастрофическими, хотя много подготовленных кадров все-равно еще терялось.