Перекресток Теней - [11]

— А ты, я смотрю, своего не упустишь!

Девушка хихикнула и бесцеремонно уставилась на де Брие.

— Хорошо, Эстель, я закажу тебе ужин, — сказал тот, — но только при одном условии: ты пересядешь за другой стол и не будешь нам докучать. А потом пойдешь домой. Ты ведь живешь где-нибудь поблизости, не так ли? Не станешь же ты всю ночь напролет шататься по Парижу в поисках клиента!

— Хм, как скажете, дядя Венсан! — Было заметно, что девушка слегка расстроилась. — Я живу через две улицы отсюда и завтра утром обязательно приду сюда, чтобы снова увидеться с вами. И это — мое условие.

— А ты смелая! — воскликнул де Брие. — Ставить условия незнакомому человеку — это в наше время граничит с безумием.

— Вы с Тибо не похожи на инквизиторов, — уверенно ответила Эстель. — И на тайных агентов парижской полиции тоже не похожи. А значит, мне нечего вас бояться.

— Тогда последний вопрос. — Де Брие переглянулся с оруженосцем. — Скажи, на кого же, по-твоему, мы похожи?

Девушка пристально посмотрела в глаза собеседнику, задумалась, потом, слегка пожав плечом, сказала:

— Если бы у вас, дядя Венсан, была борода… вы походили бы на рыцаря тамплиера…

* * *

— Семь лет назад, когда это все началось, я был помощником прецептора Франции Жерара де Вийе. Меня как раз только что назначили на эту должность, и у меня появилась возможность приблизиться к тайнам, которые раньше были недоступны. Так вот, всё, что происходило в королевском дворце и в государстве, мне было хорошо известно. Например, то, что к тому времени не просто оскудела, а полностью истощилась казна, что Филипп всячески исхитрялся перед кредиторами и пытался сводить концы с концами всеми доступными и недоступными способами. Даже непомерные налоги, которые король тогда ввел, не могли спасти Филиппа от разорения. И однажды он предпринял совершенно отчаянный шаг — приказал чеканить золотые и серебряные монеты, облегчив их вес. Это и привело к народному возмущению. Ты, Тибо, тогда служил на Кипре и плохо знал, что происходит.

— Я был в Тунисе, мессир, — поправил сержант. — Но до нас доходили какие-то известия.

— Какая разница, где ты был! Ты просил рассказать, так слушай.

— Простите, мессир. — Тибо покорно склонил голову. — Я никогда не спрашивал вас ни о чем, потому что не моё дело сплетничать и размышлять над этим. Но сегодня я хочу понять и разобраться. И я больше не буду перебивать вас.

— Так вот, сначала на улицы вышли парижане, потом поднялась и вся страна. Испуганному королю пришлось укрыться в нашей крепости Тампль. Жак де Моле, старинный друг Филиппа и крестный отец его дочери, конечно, не отказался приютить опального владыку и даже послал десять рыцарей на подавление мятежа. Ты хорошо знаешь, Тибо, что в нашем уставе есть очень важный пункт: никогда не выступать с оружием против христиан. — Оруженосец кивнул. — Но королю было невдомек, почему отряд воинов Христа не разгоняет толпу агрессивно настроенных людей, а просто стоит в оцеплении вокруг Тампля, не применяя оружие. Тогда шли переговоры, мы всячески стремились решить вопрос мирным путем. А тем временем, чтобы скрасить пребывание Филиппа в непривычной обстановке, по сути — под стражей, и чтобы поднять ему настроение, Великий магистр водил друга и родственника по коридорам и комнатам, поднимался с ним на крепостные стены с высокими бойницами и опускался в подземелья, искусно устроенные в замке. И там, в тайных подвалах, Филипп Красивый впервые в жизни увидел несметные богатства Ордена, накопленные почти за двести лет. Я, мой друг, был там, и я хорошо знаю, как это было.

— Вот бы и мне хоть одним глазком взглянуть на это! — с завистью воскликнул Тибо.

— Для этого, мой друг, нужно быть или Великим магистром, или королем Франции, — усмехнулся рыцарь. — Или, по крайней мере, Венсаном де Брие.

— Нет уж, мессир, увольте! — воскликнул Тибо. — По мне уж лучше оставаться простым оруженосцем и беседовать с вами, чем предстать на небе перед Святым Петром и отвечать на его вопросы. Да и королем быть — я думаю, незавидная участь…

— Да, ты прав, мой друг, — согласился де Брие. — Быть монархом — означает при внешней роскоши и всесильности всю жизнь оставаться жертвой обстоятельств, заложником пороков, интриг и страстей, окружающих трон. Монархом может быть либо незаурядная личность, могучая и твердая, как скала, либо хитрец, обладающий редкой изворотливостью. А Филипп — как раз ни то и ни другое. Что делать, король слаб, как и все простые люди… Я хорошо помню, как его алчный взор уперся в кованые сундуки, набитые золотом, в кожаные мешки с бриллиантами, сапфирами, рубинами, изумрудами. Полагаю, в ту же минуту Филипп понял, что нужно сделать все возможное и невозможное, лишь бы заполучить все эти богатства нашего Ордена. И никакая дружба, никакое крестное родство по дочери не смогло тогда уберечь Филиппа от рокового шага. Ты ведь знаешь, что, вернувшись в свой дворец после восстания, он поспешил обвинить Орден в ереси. Тот самый Орден, который спрятал его и помог уберечь трон и саму жизнь.

— Но ведь это предательство, мессир!

— Иначе не назовешь, — кивнул де Брие. — Это не просто предательство, это — удар в спину.