Перекресток миров. Синигами, обрученный со смертью - [53]

Вышли мы из академии не спешно, и молча, не было того, что требовалось обсудить. Тетя Асина еще несколько месяцев назад рассказала о том, что произошло только сейчас. Тетя была в ярости, но уже было поздно искать, на ком выместить свою злость. И немного повздорив с Махмудом, что был удостоен медалью в благодарность за храбрость в бою, и чуть не прикончив архимага Агри, она вернулась домой — её попросили убыть из столицы. Тогда-то она и рассказала мне с Астрид о том, что наверняка нашу семью попытаются привязать к королевству через меня и Астрид. Но это было лишь одним из возможных путей. Основным же она считала признание нашего клана в качестве части аристократии Данилага, и принятие кланом Синигами присяги.

— Ты отправил письмо Суре? — Спросила меня во время обеда Астрид, накручивая на палец один из своих белоснежных локонов, которые попадались до сих пор на огненорыжей голове Астрид.

— Да, отнес, только вот мне показалось, что Герхард неохотно его принял. — С печалью проговорил я, перемешивая кашу в своей глубокой чашке. — Он не пообещал его передать, а сказал, что если будет возможность и он не забудет.

— Не переживай, Аль. — Усмехнулась Астрид, — Мама вчера, как я слышала, вновь отказала королю в принятии присяги и титула, а Герхард является одним из ключевых переговорщиков в этом процессе, он не намекал, что если бы Синигами имели титул, то письмо точно бы попало в руки Суре?

— Прямо он так не говорил, как думаешь, нас вновь не попытаются переселить? — Спросил я её, вспомнив, что после прошлого отказа Миуюки от присяги, нас попросили за стены города. Так как мама имела слишком много сил внутри столицы, и пока этот вопрос не будет решен, она появлялась всегда в сопровождении своей личной группы ликвидации.

— Нет. — С грустной улыбкой проговорила Астрид, перестав мучить свой белый локон. — Пока не найдут, кому привязать нежить, кроме архимага Агри, нас побоятся просить из столицы. Скорее ты будешь женат на принцессе.

— Архимага мама скорей убьет, чем передаст ему нежить. — Ухмыльнулся я.

— И никто не будет против, если Агри сдохнет, как собака. — Улыбнулась мне в ответ Астрид.

— А почему это я буду женат на принцессе, почему не ты выйдешь за принца? — Слукавил я, зная ответ сестрёнки заранее.

— Королева Астрид. — Мечтательно и наигранно вздохнула Астрид. — Принц мне не нравится, а я хочу выйти замуж по любви.

— А я, значит, не хочу? — Нахмурился я.

— А тебе грудь побольше, и ты уже влюбился! Ну, нечего, братик, я не подпущу к тебе ни одну невесту, и Ингрид я тоже не подпущу к тебе. — Рассмеялась Астрид, да так радостно, что мне показалось, что она забыла про все на свете — про свою хромоту, про страшные шрамы, и про паутину политики, в которую мы уже попали.

В таких веселых разговорах мы неспешно пообедали и пошли прогуляться. Мы прошли весь город, и у торговых ворот встретили Брани, который на тележке вез к дому наши доспехи и вооружение. Брани простил меня и радовался Астрид, словно ребенок, но он не простил себя. И чтобы не говорила Ингрид, что не сказала бы Асина, дедушка решил, что это он виноват в том, что случилось в тот злополучный день. Он решил, что изготовил слишком слабую броню, и теперь зная заранее, что мы поедим учиться в дальнюю империю, сделал для нас новую. Он переписывался при этом с Агатом через контрабандистов, которые привозили нам некоторые странные материалы, которые Брани заказывал. Дед постоянно советовался с лучшими оружейниками столицы и мастерами кожевниками, и я с Астрид уже знали, что баллиста не пробила насквозь тот первый доспех, который отец испытывал вместе с дедом.

А у дома, когда мы подходили, вместе с Астрид помогая деду, нас встретил Лентяй, который так тоскливо на меня смотрел, что казалось, вот-вот заговорит.

Лентяй как будто готовился к переходу через портал с большим рвением, чем я или Астрид или даже Миуюки, которая беспокоилась за своих детей. Белоснежное, пухлое чудо носилось по дому и замирало у вещей, которые, как оно считало, необходимо взять с собой. Мы ели уговорили Лентяя, что нам не понадобится туша коровы, и отцовский усиленный доспех должен остаться здесь. А лезть нюхать вещи Астрид ему вообще быстро запретили, так как он хотел проверить, а что взяла с собой сестра. Наши волки были умны настолько, что иногда казалось, что люди будут глупее них. И Лентяй пытался показать всеми силами, что он будет полезен мне и Астрид в нашем путешествии. То бегал по дому и окрестностям с мешком в зубах, показывая, что он может нести вещей не меньше, чем мы. То показывал, какой он прекрасный защитник — вздыбив шерсть, шел, угрожающе рыча на вернувшегося отца и маму, показывая свою бесстрашность. И когда Лентяй устав лег в уголочке, вдали от места, на котором лежала его семья, то он тоскливо тихонько завыл под фырканье Белоснежки и Серого, и заснул расстроенным, что я так не пообещал его взять с собой.

— Ты же понимаешь, что если он не отправится с нами, его семья не примет его обратно. — Тихо зашептала мне Астрид, а Лентяй похрапывая, умудрялся делать даже это тоскливо

— Но с ним могут быть проблемы, там жарко, да и где его держать. — Тихо проговорил я. — Я не могу его взять с собой.