Перекресток миров. Синигами, обрученный со смертью - [50]

Но в доме было двое, это были единственные, кроме Юкогамы, что могли войти в наш дом во время отсутствия в нем Синигами.

— Кьярта, я бы рекомендовала тебе не тянуть свои руки ни к Астрид, ни к Альмонду. — Грозно проговорила Ингрид, а я замер у открытого окна. С самой зимы у меня со светлым магистром была негласная вражда и все из-за бремени, которого теперь нет на моей шее.

— Госпожа магистр, если вы намекаете на то, что они, возможно, найдут в пустынях себе избранников, то на это воля богов. — С усмешкой ответила ей Кьярта. — И я и Кхарги, которых вы, магистр, недолюбливаете, будут не виноваты, если члены клана Синигами найдут в пустынях себе избранников.

— На шее Альмонда бремя, и его сердце принадлежит мне. — Тихо ответила ей Ингрид, а мое сердце застучало быстрее. — Ни одна женщина не имеет право прикоснуться к тому, что принадлежит мне.

— Я слышала о такой варварской традиции, но ни каких амулетов я на нем не увидела. — Проговорила скептически Кьярта.

— Увидишь, и нарушительница моего права будет отвечать! Кьярта, помни об это! — Строго проговорила та, за которую я, практически, отдал свою жизнь, но она об этом никогда не узнает.

— Конечно, магистр, как увижу амулет на его шее, я вспомню о странных притязаниях на слишком юного для вас воина. — С иронией в голосе ответила ей жрица, которая, несомненно, знала о севере даже больше, чем я.

— Что слишком, а что нет, не тебе решать, а Синигами или Альмонду. — С усмешкой ответила ей Ингрид.

Когда голоса больше не зазвучали, а входная дверь дважды скрипнула, я аккуратно проник в дом через открытое окно. Мы не боялись ни воров, ни грабителей — по всему периметру стояла, не скрываясь, нежить, а сам дом охраняли волки.

В моей голове всплыли воспоминания, как я проснулся в лечебнице, а на моей груди отсутствовал амулет бремени, и вечером меня посетила Ингрид. Была она бледна, но все же уверенно стояла на ногах, а меня одарила злым взглядом.

— Что это? — Спросила она, вытянув передо мной руку, с лежащим на её ладони амулетом.

— Мое бремя. — Тихо ответил я ей.

— У меня назначено три дуэли из-за него. — Холодно ответила она мне. — Ты имел право его носить, а я имею право его забрать, так как это принадлежит мне.

Вот так просто и без лишних слов она забрала бремя и ушла, а потом через несколько месяцев Астрид рассказала мне, как в лечебницу пробралась Кельта и сняла с моей груди амулет. И проведя простейший ритуал поиска, нашли ту, которой принадлежит мое сердце. И выдвинула свои требования, ну, а кто, кроме Кельты также пошел на этот самоубийственный поступок, так и осталось тайной, как и то, как прошли дуэли.

Дверь в мою небольшую комнату была не закрытой, кто-то туда заходил в мое отсутствие, и когда я заглянул туда, то на небольшом столе у окна я заметил лежащий конверт. На нем был оттиск именной печати, светлого магистра Ингрид, и когда я дрожащими руками вскрыл его, то из него выпал мой амулет и маленький листок пергамента.

— Для защиты твоего сердца в дальних странах. — Гласила единственная строка в письме, которая заставила меня задуматься. Она не уничтожила мой амулет, как должна была, а хранила у себя и теперь вернула его.

С печальным вздохом я надел его, и достал чистый лист пергамента и надолго у него замер. Пора было начать писать письмо Суре, но я не знал с чего начать, и что стоит ей рассказать. Сзади меня скрипнула дверь, и, топая словно мамонт, в комнату зашел Лентяй и тоскливо рыкнув, лег у моих ног, напоминая мне о том, что я еще не сделал свой выбор. А волков не стоит обижать отказом, они намного умнее своих собратьев в лесах и горах, и если они посылают своего сына со мной, то так надо, и мой отказ будет воспринят с обидой. Но я обдумаю это потом, ведь пора начать писать письмо, и обмакнув в чернила свое перо, я стараясь не оставить кляксы, начал старательно выводить буковки.

— Здравствуй, Сура! У меня все хорошо, на небе радостно светит солнце, а я по тебе скучаю. — Гласила первая строка, а за ней было еще и еще строки и уже закончился первый лист. На небе загорелись первые вечерние звезды, а я все рассказывал молчаливому листу пергамента, что же случилось, за этот год. Умолчал я лишь об Ингрид и серых пределах, и тех смертях, что произошли вокруг меня.

Конец главы десятой.

Глава 11

В приемной главы академии Данилага было прохладно и пустынно, не было даже секретаря. Только огромные, закованные в латы телохранители с большими топорами и мечами стояли у дверей в кабинет главы академии. Они молчаливо и недружелюбно смотрели на нас с Астрид, сидящих на лавочке. Их уровни были равны тридцатому, а надетые на них доспехи в прозрение светились множеством защитных заклинаний. Но они, как выяснилось, особо не были нужны королю — он и сам мог за себя постоять. Зимой, в бою вместе с моим отцом, он не раз доказал, что наш король — воин, которого еще надо поискать. Да и ссора с архимагом Агри, о которой даже народ боялся говорить, чтобы не навлечь на себя беду. Король, по слухам, обвинил Агри в предательстве, а тот заявил — чтобы предать, надо быть подданным этого королевства, а он служит лишь своему императору. И как я узнал от мамы, король указал архимагу его место, и направление к порталу. Но этим ранним утром мы с Астрид ожидали в приемной по иному поводу, сегодня был наш последний день в столице Данилаг.