Перекресток миров. Синигами, книга третья - [41]

Я не сразу понял, какую тактику применить, у меня было слишком мало данных, но увидев ее на каменных ступенях с двумя кинжалами в руках, я увидел не Акиру, я увидел Миуюки. И пусть она постарела, но ее пальцы сжимали кинжалы как те ножи, которые всегда использовала моя мама.

Как Миуюки держит нож я знал еще до того момента, как начал ходить, и то как отец с ней тренируется, я видел еще до того, когда сам впервые убил. Все было просто и логично — тактика, которую я использовал, основывалась на знаниях каждого удара мамы. Акира учила свою дочь с раннего детства бою на кинжалах, вкладывая не только знания, но и свои боевые навыки.

− В ногу. — Пронеслась у меня в голове молнией мысль, а тело исполнило приказ разума, сделав шаг в сторону, и ядовитый кинжал рассек пустоту, и настало время Акире поплатиться за все свои грехи.

Кинжалы, сотканные из эманаций смерти, один за другим погрузились в броню Акиры, пробив все её щиты, белый доспех жизни засиял и начал осыпаться. А в грудь моей кровной родственницы уже летело острие моего топора.

Хруст ломаемых ребер и рвущейся плоти не спутать ни с чем, и только в ближнем бою ты можешь видеть, как в глазах твоего противника затухает жизнь. В карих глазах Акиры лишь на мгновение промелькнуло сожаление, и я почувствовал, как задрожало лезвие кинжала у моего горла, так и не коснувшись его. Я шел на риск, и этот риск оправдался. Я убил мать моей матери, но в моей душе не было ликования. Я победил, но не чувствовал себя победителем.

Сделав два шага назад и вынув топор из чрева Акиры, я смотрел, не произнося ни единого слова на то, как моя бабушка в осыпающейся броне жизни сперва упала на колени, а потом на спину. Я слышал, как она делает последние вздохи, как хрипит ее горло, как карябает ногтями серые камни мостовой. Вокруг стояла тишина, и в ней было слышно, как ровно бьется мое сердце и как замедляет свой ритм сердце моего врага. Страшная вонь крови и внутренностей меня мало волновала, я слушал лишь то, как пропускают удары сердца, как мое, так и моей родственницы.

− Тук, тук, тук. — Билось мое сердце, когда сердце Акиры остановилось, и больше никогда не будет биться. Я не помню, как рухнул на колени и в бессилии оперся на свой топор.

− Ты могла убить меня магией. — Шепотом, посмотрев на путеводную звезду, проговорил я, разорвав тишину. — Так почему ты не применила магию? Зачем тебе, великому магу, эти игры с кинжалами?

Но только лишь тишина мне была ответом. Никого, кроме мертвой Акиры здесь не было. А кто еще мог мне ответить кроме неё?

− Кхм, внучок, а ты молодец. — Тихо раздался за моей спиной голос той, что лежала передо мной, и чья кровь все еще не остыла. — Не думала, что ты сможешь справиться! Все-таки тело Юкогамы прекрасно, в тебе течет наша кровь.

− Почему ты не атакуешь магией? — Тихо спросил я, подымаясь с колен.

− Родственников я убиваю честной сталью. — Ответила мне Акира,− Или ты думаешь, что иначе твоя мать смогла бы дожить до того, чтобы родить грязнокровку, и тебя, ублюдка?

Я спокойно поворачивался назад, зная, что подло атаковать она меня не собиралась. Та тьма, что она напускала, была лишь для того, чтобы проверить мое вооружение. Она искала бомбу, которая могла разрушить ее замок, но теперь она нисколько меня не опасалась.

− Зря ты задела Астрид, я убью тебя, чего бы мне это не стоило — Тихо проговорил я, встав на ноги и взмахнув топором, чтобы стряхнуть кровь с его лезвия.

Разворачиваясь, я ожидал увидеть здоровую и живую Акиру, но она была не одна — на серой мостовой в одинаково белых доспехах жизни стояли пять копий Акиры Юкогамы. Все они держали в руках по извилистому кинжалу, каждая из них стояла в одинаковой позе. И сколько я не просил прозрение, над головой каждой из них оно писало — Акира, член клана Юкогама. Нет, они не были миражом, не были видением, каждая из них была Акирой и чтобы выжить, мне надо убить их всех.

− А ты не слишком самоуверен? — Спросила Акира, разорвав тишину, улыбаясь, смотря на меня как на обреченного. — И да, убьешь всех, убьешь и меня, но помни — один маленький надрез моим кинжалом и ты умрешь. Не стоит, внучок, кидать слов на ветер, пора умирать.

Я замер лишь на мгновение, а потом, печально вздохнув, вновь нежно сжал свой топор. Из моего моря эманация я смог собрать последние капли и создал два серых кинжала, сотканных из эманаций смерти.

Их было пятеро, и они смотрели на меня с презрительной улыбкой, и они и я знали, кто победит сейчас. Но как мне говорил отец — не важна сила, а важна лишь воля к победе, и именно она сейчас во мне умирала. Руки слегка подрагивали, страх все пытался заполнить мою душу — некому мне помочь, магия мне не поможет, против Акиры есть только мои руки и мой топор.

− Гр-а! — Вобрав в легкие побольше воздуха, разразился я боевым кличем северных воинов, смирившись с тем, что умру, и без всяких тактик понесся вперед.

Топор отразил удар первой Акиры, и я даже смог незаметно прогрузить в себя последние серые клинки, чтобы во мне было больше эманаций смерти. Не убьет меня Акира, значит, убьют эманации. Я — синигами, и у меня есть свой предел, но плевать, все равно умирать.