Перекресток - [5]

У Андромахи вырос взрослый сын –

Астианакс иль что-то в этом роде,

А Гектор признан гением в народе

И произведен в генеральский чин.

В хрустальной вазе расцветают маки,

В духовке поспевают пирожки,

И ночью, быстрокрылы и легки,

Кружатся сны над телом Андромахи,

Танцуя менуэт и хабанеру…

Привет многострадальному Гомеру!

Закат Эллады счастьем обожжен

Над тихой жизнью трех счастливых жен.

Любовь благословенна, быт устроен, –

Чего еще желать? Паденья Трои?

Приам с народом навсегда едины?

Разверзнитесь, пустые небеса!

«Бессоница. Гомер. Тугие паруса…»

И список кораблей – как жизнь – до середины.

МАЛЫЙ НАРОДЕЦ

Это мы –

Ночным туманом

Тихо шарим по карманам

Зазевавшейся души.

Есть ли стертые гроши?

Это мы –

Благою вестью

Подбираемся к невесте,

Приближая срок родин.

Ты не с нами? Ты – один.

Это мы –

Листвой осенней

Догораем в воскресенье,

Размечтавшись о весне.

В понедельник – первый снег.

Это мы –

Без тени смысла,

Как пустое коромысло,

Упадем на плечи тьмы.

Не узнали? Это мы.

ЭВРИДИКА

Наклонись, луна, над горбатым Стиксом,

Над безумием черной воды,

Заходи, весна, на часок проститься –

Тяжело умирать молодым.

Заходи, весна,

Посиди часок,

Прозвучи, струна,

Охлади висок.

Мне бы с кручи вниз,

Да обрыв высок.

Здесь ни мирных нив, ни войны трофеев,

Здесь лениво цветет асфодель,

И летит во мгле птичий клин Орфеев,

Отражаясь в стоячей воде.

Ах, куда ни кинь,

Всюду птичий клин,

Будто мне зрачки

Бритвой рассекли.

Берегли меня,

Не уберегли.

Вот и день прошел, вот и век, и больше –

Время сбора камней и теней…

Оглянись на нас, безымянный боже,

Оглянись и оставь в тишине.

Оглянись в ответ,

Там, где ты, там свет,

Там, где мы, в траве

Не оставлен след.

Мне немного лет,

Я была – и нет.

ОРФЕЙ

Нет, Эвридика, не приду.

Не плачь.

Не жди.

Поспели яблоки в саду,

Идут дожди.

Запахла осенью трава,

Сулит беду,

Болит с похмелья голова.

Нет, не приду.

За Ахероном – тишина,

Теней полет,

За Ахероном не струна –

Судьба поет,

Там каждый день нелеп, как тень,

Как жизнь в бреду,

Как та, что греет мне постель…

Нет.

Не приду.

А наверху сплошной бардак,

Все как всегда:

Судьба – паскуда, кровь – вода,

Дерьмо – еда,

На бой толпу ведут вожди –

Гори в аду!..

Не помни.

Не люби.

Не жди.

Я не приду.

Я стал другим, оглох, ослеп,

Пришел мой срок,

Я выстрою чудесный склеп

Из звонких строк,

Ты в нем увязнешь навсегда –

Оса в меду.

Ни ты сюда, ни я туда…

Нет.

Не приду.

Зачем я сел?

Зачем я встал?

За что плачу?

Я исписался, я устал,

Я не хочу!

Не верь! не жди! не надо! пас!

Я – мертв! Я – не…

Орфей, зачем ты в сотый раз

Идешь за ней?!

СЕСТРЫ

Клитемнестра тоже ждала Микенца,

Только все гордыня и нрав упрямый,

Ночью – плач в подушку, а днем – коленца

И ходьба вприсядку над волчьей ямой.

Ах, он, значит, Трою берет годами!

Ах, он у Ахилла подстилку отнял!

А у нас весна побрела садами,

А у нас любовник, один как сотня…

Он там шлемом блещет и выей крепок,

Мы здесь к шлему – рожки, а к вые – ножик,

Он там богоравный, прям с Зевса слепок,

Ну а мы в постели детишек множим.

Что? Вернулся барин? Несите вина! –

И велите, ванну чтоб наливали…

Да, у Клитемнестры была кузина.

Рохля, мужнин хвост.

Пенелопой звали.

ЗАЧИН

I

А в лесной глуши – ни живой души,

Лишь змея спешит, да трава шуршит,

Да зеленый дуб, да пчела в меду,

Да коня ведет витязь в поводу,

Глохнет стук подков…

Этот лес таков.

Думает герой, голова горой,

Тяжкою стопой топчет мох сырой –

Гибнуть мне, как псу, во сыром лесу,

Лечь на меч-косу во ночном часу,

Не порвать оков…

Этот лес таков.

Как вода в горсти, протекает тишь,

Что ж ты, конь, грустишь, сушняком хрустишь,

Хвост – витая плеть, круп – амбара клеть,

Страшно околеть, под сосною тлеть,

Волк зайдет с боков…

Этот лес таков.

У коня печаль в налитых очах,

И герой зачах, тяжесть на плечах,

Да и мне, творцу, борзому писцу,

Грусть-тоска к лицу – с чем идти к концу,

Как спасать братков?..

Этот лес таков.

II

Я пишу, писец, добрый молодец,

Я – герою брат, я – коню отец,

Я им – тихий вздох, я им – в ножнах сталь,

Из машины бог, из кустов рояль,

В сапоге змея –

Это тоже я.

Мне ни пить, ни есть, мне ни встать, ни сесть,

Завершить бы бы песнь, только чем – Бог весть,

Про тропу в лесу, про чиряк в носу

Во ночном часу всяку чушь несу,

Цельный ковш вранья –

Утомился я.

У меня, писца, красен цвет лица,

Для меня, писца, тёмен смысл конца –

То ль на дне ларца блеск кощей-яйца,

То ль во мгле дворца чёрт зайдет с торца:

«Где душа твоя?»

А душа-то – я.

Ах, душа, дыши, не спеша пиши

За алтын-гроши, маковы шиши,

У гнилого пня, на закате дня,

Витязя храня, сохрани коня,

Дай им свет жилья…

Свет ведь тоже – я.

Испокон веков

Этот свет таков.

АДАМ

Если руки заняты, хоть хвост подай,

Если нет хвоста, подай хоть голос!

Первый, образ и подобье Господа,

Помнишь ли, как небо раскололось?

Как, еще вчера – счастливый баловень,

Рыцарь без упрека и изъяна,

Не любимцем шел, а тварью малою,

Из Эдема прямо в обезьяны.

У плеча беззвучно Ева плакала,

Ангелы злорадствовали: «Поняли?»

Ты молчал и шел. Зеленым яблоком

Клялся: «Я вернусь. Однажды. Помните…»

ПЕНЕЛОПА

Он убил их всех. Рыжий, будто пламя,

Тетивой звенел и дождил стрелами,

Все полы в таламе устлал телами –

Мой герой, мой муж и мой бог.

Рядом бился сын, и копье с размаха

Уязвляло плоть. Руки Телемаха

Торопили смерть. О, седая пряха –

Бронзой ножниц кромсай клубок!