Перекрестки - [35]

Усевшись за стол, все трое взялись за руки, и Молли обратилась к Кэбби:

— Кэбби, кого мы должны поблагодарить сегодня?

Последовал перечень людей, которые — скорее всего, сами того не ведая — вызвали благодарность в сердцах этой троицы. Перечень включал присутствующих за столом, Иисуса, Линдси, врачей и медсестер в больнице, фермера, вырастившего овощи для супа, работников молочной фермы, поставлявших молоко, сливочное масло и особенно мороженое, а также Теда, школьных друзей Кэбби, пивоваров, изготовивших рутбир — корневое пиво, и множество других людей, которые раздавали всевозможные блага по поручению Господа Бога. Тони едва не рассмеялся во весь голос, когда Кэбби во время этой церемонии стянул со стола кусок хлеба.

Во время ужина Тони слушал беседу и накапливал впечатления. Он чувствовал вместе с Кэбби вкус супа и свежего хлеба, а потом наслаждался мороженым и пивом. По обрывкам фраз, которыми обменивались Молли и Мэгги, и по выражению их лиц Тони понял, что Линдси — младшая сестра Кэбби, и она лежит в тяжелом состоянии в больнице Дорнбеккера, одной из двух детских больниц при университете. Молли уже договорилась на работе, что не выйдет на следующий день, а Мэгги, которая делила с ней не только квартиру, но и заботу о детях, обещала встретить Кэбби после школы, а вечером, возможно, взять его с собой в церковь.

Когда перед сном Кэбби пошел пописать, Тони целомудренно отвел взгляд, но почувствовал обычное в таких случаях облегчение. Что поделаешь: из таких мелочей, привычных и незаметных, но очень существенных, складывается повседневная жизнь. Кэбби облачился в пижаму, изображавшую костюм Человека-паука, почистил зубы и забрался в постель.

— Готово! — крикнул он, и спустя несколько секунд в спальню вошла Молли, включила ночник в виде божьей коровки на прикроватной тумбочке, а люстру под потолком погасила. Она села на кровать рядом с сыном и, наклонившись к нему, на какой-то момент закрыла лицо руками. Тони чувствовал, что Кэбби внутренне тянется к ней, хочет ей что-то сказать. Но все, что он смог сделать, — это похлопать ее легонько по спине.

— Ланна, мама! Ланна?

Та глубоко вздохнула.

— Да, Кэбби, все хорошо. У меня есть ты и Линдси, и Мэгги, и Иисус. Просто сегодня был трудный день, и я устала, вот и все.

Затем она положила голову сыну на грудь и запела что-то знакомое, чего Тони не слышал с тех пор, как был маленьким мальчиком. Он узнал песню, которую когда-то напевала его собственная мама, и ему стало очень грустно. В детстве он всегда плакал, когда мама пела: «Я знаю, Иисус любит меня».

Кэбби тоже запел — медленно, монотонно, запинаясь: «Ишуш любит меня». Тони хотел подтянуть ему, но не смог вспомнить слова; на него обрушился целый каскад воспоминаний.

— Кэбби, сыночек, почему же ты плачешь? — Молли стерла слезы с его лица.

— Грушна! — сказал Кэбби и постучал пальцем по сердцу. — Грушна!

* * *

Тони проснулся. Из глаз его были готовы политься слезы. Он сел и глубоко вздохнул. Бабушка стучала пальцем по его груди, чтобы разбудить, и протянула ему чашку с каким-то питьем, по виду похожим на кофе, а по вкусу на чай.

— Утри нос! — приказала она, вручив ему чистую тряпку. — Надо было бы дать тебе хорошее индейское имя вроде Глаза-На-Мокром-Месте.

— Можно и так, — рассеянно согласился Тони. Он еще был во власти только что пережитых эмоций.

Наконец он собрался с мыслями и спросил:

— Как такое возможно?

— Да, квантовый огонь — мощная штука, — усмехнулась Бабушка. — Но подумать только, кто задает этот вопрос! Человек, лежащий в коме в портлендской больнице! И он спрашивает женщину племени лакота, находящуюся в его душе, каким образом он мог попасть в голову весьма необычного мальчика из Портленда. По-моему, — захихикала индианка, — ответ напрашивается сам собой.

— Ну конечно. — Тони тоже усмехнулся, но затем помрачнел. — Значит, все это происходит в действительности? Ну, с Кэбби, его матерью и Мэгги? А Линдси вправду больна?

— В реальном времени — да, — ответила Бабушка.

— А сейчас мы не в реальном времени?

— В другом реальном времени, — проворчала она. — Скорее, в промежуточном. Не задавай столько вопросов, выпей вот лучше.

Предполагая, что напиток на вкус будет гадость, Тони сперва осторожно пригубил, но его опасения оказались напрасными. Жидкость разлилась в груди, приятно согревая его и вызывая ощущение сладостного удовлетворения.

— На это я тоже не отвечу, — сказала она, имея в виду вопрос, который он еще только собирался задать. — Поверь, лучше тебе не знать. И не пытайся внушить мне, что я заработала бы много денег, если бы торговала этим питьем.

Тони искоса взглянул на индианку и не стал уговаривать. Вместо этого он спросил:

— Почему я был там и почему вернулся сюда?

— Там ты оказался по множеству причин. Папа никогда ничего не делает с какой-нибудь единственной целью, и большинство причин ты никогда не узнаешь, а если бы и узнал, то все равно не понял бы. Все это часть его замысла.

— Назови мне хоть одну причину.

— Одна из причин в том, что ты услышал, как поет твоя мать. Уже этого достаточно.

Бабушка подкинула в огонь еще одно полено и поворошила в очаге кочергой, наводя порядок. Тони задумался над ее ответом, боясь заговорить и выдать переполнявшие его чувства.