Кто из нас не усомнился бы, услышав от приятеля заявление, будто он провел все выходные с Богом, да еще и в заброшенной хижине?
Я знаю Мака чуть больше двадцати лет, с того дня, когда мы оба пришли к соседу, чтобы помочь ему тюковать сено, которое он заготовил для пары своих коров. С тех пор мы с Маком, как сказали бы современные дети, тусуемся вместе, пьем кофе, хотя в моем случае это масала-чай, обжигающе горячий и с соей. Разговоры приносят нам удовольствие, они всегда полны смеха, но иногда блеснет и слезинка другая. Честное слово, чем старше мы становимся, тем больше тусуемся, если вы понимаете, что я имею в виду.
Его полное имя Макензи Аллен Филлипс, хотя большинство знакомых зовут его Алленом. Это семейная традиция: мужчинам всегда дают одно и то же первое имя, поэтому окружающие обычно знают их под вторым, вероятно, чтобы не прибегать к напыщенным цифрам I, II, III или разным там «младший» и «старший». Подобным образом лучше именовать героев телерекламы, в особенности тех, которые ведут себя так, словно они ваши самые близкие друзья.
В общем, он сам и его дед, отец, а теперь и старший сын носят имя Макензи, но обычно их называют вторым именем. Только Нэн, его жена, да близкие друзья зовут его Маком (хотя пару раз я слышал, как совершенно незнакомые люди кричали: «Эй, Мак, где ты учился водить машину?»).
Мак родился на Среднем Западе, в фермерской семье обычный парнишка с ирландскими корнями, с детства привычный к тяжелому физическому труду. Его отец, хоть и служил церковным старостой, был запойным пьяницей. Мак никогда о нем особенно не распространялся, но если все-таки рассказывал, то лицо у него принимало отсутствующее выражение, а глаза становились пустыми. Из его случайных обмолвок я понял, что его отец был не из тех алкоголиков, которые напиваются и, счастливые, заваливаются спать, нет, он принадлежал к той гнусной разновидности пьяниц, которые сначала избивают жену, а потом просят у Господа прощения.
Переломный момент в жизни семьи наступил, когда тринадцатилетний Макензи, с неохотой согласившийся исповедаться священнику, проникся настроением минуты и в слезах покаялся, что ни разу не попытался защитить мать, которую пьяный отец неоднократно бил смертным боем. Увы, Мак не учел, что священник молился вместе с его отцом. Вернувшись домой, мальчик увидел, что папаша уже поджидает на крыльце, причем мать и сестры подозрительным образом отсутствуют. Позже он узнал, что их услали к тете Мэй, чтобы отец мог в надлежащей мере привить взбунтовавшемуся сыну уважение к старшим. Почти два дня, привязав Мака к большому дубу, папаша потчевал его то ремнем, то чтением Библии, а когда трезвел, снова прикладывался к бутылке.
Спустя две недели, как только Мак смог ходить, он ушел из дома. Но перед тем насыпал крысиной отравы во все бутылки с выпивкой, какие сумел найти на ферме. После чего выкопал из тайника рядом с отхожим местом небольшую жестянку, заключавшую в себе его сокровища: семейную фотографию, на которой все щурились, потому что смотрели на солнце (отец стоял в стороне от остальных); бейсбольную карточку с Люком Петером за 1950-й год, когда тот был дебютирующим игроком; флакончик, в котором оставалось с унцию «Ма Грифф» (единственных духов, какими пользовалась его мать); катушку ниток с парой иголок; серебристую литую модель самолетика F-86 военно-воздушных сил США и сбережения всей его жизни — пятнадцать долларов и тринадцать центов. Он прокрался в дом и сунул под подушку матери записку, пока отец храпел после очередного возлияния. Мак написал только: «Надеюсь, когда-нибудь ты меня простишь». Поклялся, что не вернется, и не возвращался, долго не возвращался.
В тринадцать лет трудно одному, но у Мака не было выбора, и он приспособился. Он редко рассказывал о том, как жил последние семь лет. Большую их часть он провел в чужих краях, работал и посылал деньги бабушке с дедом, чтобы они передавали их матери. В одной далекой стране, как я понял, он даже участвовал в вооруженном конфликте — войну он с тех пор ненавидит лютой ненавистью, — а когда ему перевалило за двадцать, уехал в Австралию и там поступил в семинарию, где некоторое время изучал теологию и философию, после чего вернулся в Штаты. Он повидался с матерью и сестрами и уехал в Орегон, а там познакомился с Нэннетт А. Сэмюэльсон и женился на ней.
Мак — не болтун, а мыслитель и деятель. Он не говорит, а роняет слова, если только вы не спросите его о чем-нибудь прямо в лоб, чего большинство народу предпочитает не делать. А когда он все-таки начинает говорить, у вас возникает мысль, уж не пришелец ли он с другой планеты, который смотрит на человеческие идеи и поступки совсем иными глазами.
![Воровская яма [Cборник]](/storage/book-covers/08/086ec5131cfee1e9284b895205abfa019c8ddf36.jpg)
