Переход - [73]

И вот опять движение в воде – разворот, который Мод слышит и чувствует, дрожь, точно хлестнул большой хвост, и она готовится к некоему контакту, крутится, крутится, не хочет оказаться спиной к тому, что плавает тут вместе с ней. Пульс подскочил, но паники нет – это еще не паника. Если бы хотело атаковать, думает она, атаковало бы, не выдав себя, и в голове проносятся сжатые, а возможно, и спутанные мысли, и одна из них – о том, что эта жизнь, которая ходит тут кругами, одинока.

А потом Мод слышит далекий оклик, имя ее прилетает к ней птицей, что летит по-над водою, кончиками крыльев при каждом взмахе касаясь волн. Вспыхивает слабая искорка, затем разгорается – заводится фонарь. Мод плывет, размышляя, не опоздала ли, хватит ли сил выбраться. Затем силы приходят, и она бороздит воду, густую, черную и зернистую, и наконец видит линию прибоя, повисшую во тьме, в пустоте, и ногами задевает ребристое песчаное дно. Попытавшись встать, она падает, и волна разбивается у нее над головой. Мод встает снова, нащупывает равновесие, через плечо оглядывается в море и шагает на сухой песок.

– Мод?

– Да.

– Ой, Мод, я испугалась.

– Я хотела поплавать.

Они с фонарем ищут ее одежду, находят. Джессика смущенно косится на наготу Мод, потом убегает в арку и возвращается с полотенцем. Мод вытирается и одевается. Они вдвоем идут по пляжу, садятся там, где песок мягок и еще хранит тепло. Сидят бок о бок. Фонарь выключен – он не нужен, Мод нашлась. Джессика протягивает ей пачку сигарет, и Мод сдирает целлофан, вытаскивает сигарету. Джессика подносит горящую спичку – краткая синяя вспышка, два синих лица безлики, как маски.

– Это папины сигареты?

– Да.

– Которые Тео курит?

– Да.

– Он рассердится?

– Папа?

– Тео.

– Тео всегда сердится. Он сердится с тех пор, как папа уехал.

Постепенно отступает холод купания. Над их головами плавает голубой сигаретный дымок. Бриза нет, и дымок не сдувает.

– Мод?

– Что?

– Можно спросить?

– Если хочешь.

– Почему вы носите эту штуку на шее? Она детская.

– Да.

– Вашего ребенка?

– Да.

– Дочери.

– Да.

– Мод?

– Что?

– Она отошла? – Что-то эдакое в голосе Джессики. Доброта, да – но и что-то еще, напряженное, извилистое.

– Да. Она отошла.

– Я такие вещи понимаю.

– Да.

– Вы сердитесь на меня?

– Нет.

– Как ее звали?

– Зои.

– Зои?

– Да, Зои.

– И вы поэтому были одна на яхте?

– Отчасти.

– Потому что было грустно?

– Да.

– Мод?

– Что?

– Что с ней случилось? С Зои?

– Попала в аварию.

– Вы были с ней?

– Нет.

– Она была одна?

– Она была с отцом.

– Он тоже отошел?

– Нет.

– А он не хотел с вами на яхту?

– Нет.

– Сколько ей было, Мод? Когда она отошла?

– Шесть.

– Вы, наверное, все время о ней думаете.

– Не все время.

– Она вам снится?

– Иногда.

– Мод?

– Что?

– А вы чувствуете, как она хочет с вами поговорить?

– Поговорить? Как она может поговорить?

– Ну, вы ее видите, Мод?

– Нет.

– А вам кажется, что вы ее слышите?

Девочка ждет. Она не дура, она девять лет прожила с мамой (мамины фортели, мамины фокусы), поэтому не дура. Она прислушивается – может, у Мод перехватит горло, сигарета упадет в песок, ну хоть что-нибудь. Ничего такого не происходит, и Джессика продолжает:

– Если бы папа был здесь, он бы вам помог.

– Помог?

– Он бы знал, как вам помочь.

– Как бы он мне помог?

– Мод?

– Что?

– Может, я вам помогу?

– Мне не надо от тебя помощи.

– Я бы очень хотела помочь, Мод.

– Мне уже не поможешь.

– Неправда, – с жаром отвечает девочка. – Неправда, вы просто должны захотеть. Вы ведь хотите?

С минуту, словно позабыв, чья очередь говорить, они молчат. Потом из темноты налетает внезапный бриз.

– Будет дождь, – говорит Мод, подставив бризу лицо, и еле успевает договорить – дождь начинается, крупные капли редкой россыпью падают вокруг в песок. Одна шлепается Мод на щеку, другая на коленку. Мод и Джессика поднимаются, и тут дождь припускает взаправду – черная дождевая пелена гонит обеих бегом по пляжу, молотит им по макушкам, ослепляет.

Девочка и мальчик не влюблены, хотя мама с папой про это шутили. Девочка и мальчик никогда не целовались, им бы в голову не пришло показаться друг другу голыми. Поэтому мальчик пугается и не знает, что думать, когда Джессика в темноте садится к нему на постель и наклоняется, дождем с волос истекая ему на лицо, и волосы ее пахнут дождем, а лицо так близко, что мальчик чувствует ее дыхание.

– Чего? – спрашивает он. – O que você quer?[50]

– Женщина, – говорит она.

– Ушла?

– Куда ей идти?

– Чего тогда?

– По-моему, она здесь не просто так. Это замысел.

– Какой еще замысел?

– Не знаю, – отвечает девочка, – но, может, это для всех нас испытание.

4

Назавтра от дождя остаются лишь крапины цветов – они лезут из трещин в земле или из устий камнеподобных стручков, что накануне казались мертвыми. Море слегка сменило синий окрас, и, глядя в окно своей спальни (на полу у стола лужа), Мод догадывается, что там, где залив распахивается в море, зыбь высока. Воздух свеж, прохладен, но уже за полдень возвращается жара, цветы вянут, а древесные кулаки, что раскрылись, явив неуемные расцветки, запечатываются вновь.

Сегодня под манговым деревом Мод преподает Эволюцию.

– Представьте двух птиц, – говорит она. – Обе хотят одинакового корма, но у одной клюв, – она изображает клюв рукой, – удобный для такого корма, а у второй клюв другой формы, не такой удобный. Птица с удобным клювом набирается сил. Дети у этой птицы крупнее. Детей у нее больше, и в основном у этих детей тоже удобный клюв… Все меняется, – говорит она. – Все очень постепенно переходит из одного положения в другое, из одного состояния в другое. Птицы, горы, реки. Люди, вот как мы с вами. Как вы. Как я. Очень постепенно…