Перед уходом - [16]
Под карикатурой имелись стихи:
Тоня осторожно тянула его за рукав: «Пойдем, Витенька, передачи кончились. Они легли уже, спят». — «Погоди, — ответил он. — Железочки никакой нет?» Тоня вытянула из волос шпильку. Отпереть замочек, на который заперты были створки «Окна сатиры», оказалось плевым, секундным делом. Витька ногтем поддел все четыре кнопки и свернул пересохший, недовольно гремящий лист в трубу. «Пошли, Витенька! Вдруг увидят?» — «Погоди! А запереть?» Ну, запереть «Окно» оказалось еще проще.
— Ты насчет своих ста рублей молчи, — сказал матери участковый. — Язык свой обвиняй, больше некого! Ты что начальнику райотдела сказала? Как это гнать самогон — не преступление? Законы пишут, чтоб их исполняли! Не убийство, конечно, но… Кончай ты с этой бабьей философией!
Витька развеселился, подмигнул матери:
— А что? Глядишь, доктором наук станет, в академию изберут. Мам, на «Чайку» возьмешь — шофером?
— А-а, иди ты!.. — отмахнулась мать.
— Значит, договорились насчет Сереги? А, шофер академика? — собираясь уйти, спросил участковый. Вот за этим-то он, собственно говоря, и являлся. Эта часть его многогранной деятельности официально именовалась «профилактикой правонарушений». — Когда домой думаешь?
— Ладно, договорились. Нужен он мне, барбос! А ведь в школу вместе ходили, в один класс, за одной партой почти… Когда домой, спрашиваешь? Не волнуйся — скоро. Вот же он, Иван Поликарпыч, дом-то мой, дедово строение! Назад жить скоро приеду. Назятевался, хватит, сыт по горло. Не возражаешь? А то я у них там… как этот… принц-консорт. Хреновая должность!
— А что мне возражать? По какой такой причине? Ты — человек вольный. Решил бросать королеву свою — бросай. Оформи все по закону. Приезжай, живи. Без работы не останешься. И у Тоньки должность хорошая, и сама она молодая!
Последние свои слова участковый сопроводил неописуемым, однако знакомым каждому жестом, должным изобразить не столько женский торс, сколько булаву или кеглю из кегельбана. Витька вылупил глаза, рот его приоткрылся… Вид у оторопевшего братца был до того забавный и потешный, что Наташа отвернулась, прикусив, чтобы не засмеяться, губу. И даже на лице у матери появилось какое-то подобие улыбки.
— Н-ну, Поликарпыч, — выдохнул наконец Витька. — Ну, жу-ук! Скажи, чего ты не знаешь? Ведь ты — нет, это надо же?! — в курсе всех окрестных дел. А, Наташ? Вроде Нюси!
Наташа молча кивнула. Смех уже был побежден.
— Куда ж деваться? Должность у меня такая, — скромненько ответил участковый. — Зарплату за это получаю. Был уполномоченный, стал инспектор… Так я на тебя надеюсь в смысле Сережки! — Погрозил пальцем: — Смотри у меня. Счастливо оставаться! — И, прикоснувшись к лакированному козырьку, маленький участковый, будто колобок, выкатился за калитку.
Мать проводила его долгим непонятным взглядом.
— А-а, да ну вас всех… — сказала она, порываясь уйти, но Витька преградил ей дорогу, раскинув руки крестом:
— Ты куда? Нет, ты погоди, постой минутку. Ругаешься весь день, слова поперек не даешь вставить, а я тебе, между прочим, подарочек приготовил.
— Дождешься от вас… подарков-то!
— Стой, счас.
И Витька, продолжая ухмыляться, из-за стрехи сарая вытащил измятую бумажную трубу. С нее клочьями свисала сырая паутина, которую, как брат и сестра считали в детстве, хорошо накладывать на свежий порез; изнутри посыпалась какая-то труха. С нежданным проворством мать вырвала бумагу из рук сына — даже развернуть не позволила. На ходу разрывая сухой, гремящий лист на части, подбежала к печке-времянке, на которой грелся большой цинковый бак с водой, и сунула обрывки в топку.
— Вить, — сказала Наташа, отвернувшись от всего этого, и голос ее задрожал. — Давай за маму долг отдадим, Вить. Капитанской Дочке, а? Поможем! Я бы и сама все отдала, да только у меня с собой таких денег нету.
Будто не с собой есть!
— А у меня… Постой! — Витька запустил руку в задний карман брюк и извлек оттуда скомканные бумажки, целую горсть, напомнив этим жестом Наташе ее ночного небритого спутника в жалком пиджачке. — На, держи. Сколько там? Считай. Да не увидит она, не робей. А не хватит если, так я у Тоньки возьму схожу. — Подмигнул: — Не откажет!
Денег в обрез, но хватило. Поспешно пересчитав их и разгладив, Наташа крикнула:
— Мам, я к Капитанской Дочке схожу! Посмотрите тут, если Андрейка проснется!
Мать поднялась с корточек, держась за поясницу, повернула к дочери пылающее лицо, кинула щепкой в нахального петушка-леггорна, который крутился рядом, что-то выискивая в серой золе, и ответила зло:
— Не ходи! Ни к дочке, ни к внучке! Сказано вчера было!
«Вот! Всегда она так, будто урядник какой», — с горечью подумала Наташа. Хотелось плакать. Витька, запустивший ладонь в нутро почтового ящика, который висел на калитке, решил вступиться за сестру:
— Ну, чего орешь весь день? Не с той ноги встала? И пускай сходит, не запрещай! А не хочешь, я сам за пацаном пригляжу. Не сбежит авось… Наташка за тебя долги раздать хочет, а ты глотку дерешь!
Герои большинства произведений первой книги Н. Студеникина — молодые люди, уже начавшие самостоятельную жизнь. Они работают на заводе, в поисковой партии, проходят воинскую службу. Автор пишет о первых юношеских признаниях, первых обидах и разочарованиях. Нравственная атмосфера рассказов помогает героям Н. Студеникина сделать правильный выбор жизненного пути.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.