Перед штормом - [34]

Всё это было игрой после игры. А главная игра была сыграна ещё утром 8 января, когда в Зимнем дворце в кабинете Николая собрались по его приглашению: градоначальник генерал Фулон, великий князь Владимир Александрович, дворцовый комендант генерал Воейков и начальник департамента полиции Лопухин. Все приглашённые утонули в глубоких креслах, Николай прохаживался за своим столом. Вдруг остановился и, ни к кому не обращаясь, спросил почти весело:

— Ну что? Завтра поп Гапон устраивает нам большой спектакль?

— Ваше величество, положение более чем серьёзное, — начал Фулон. — По нашим сведениям, к Зимнему дворцу пойдёт не менее двухсот тысяч человек.

— Как же вы это допустили, генерал, как дали возможность этому попу собрать столько горлопанов? Это шествие должно захлебнуться с самого начала. По силам это нашей полиции и жандармерии?

— Боюсь, не справятся, — тихо ответил Фулон.

— Чего же стоят тогда ваши клятвы сделать столицу городом спокойной жизни?

Генерал Воейков вырвался из кресла и встал перед Николаем:

— Ваше величество! Это может сделать только армия, если её действиями будет руководить человек решительный и беспредельно верный престолу.

— Ну что же, тогда давайте послушаем великого князя Владимира Александровича, армия в его руках.

Великий князь, не вставая с кресла, зачем-то одёрнул китель и громко, словно рапортуя на плацу, произнёс:

— Ваше величество! Армия выполнит свой долг и присягу! Она не допустит этого безобразия. Только оградите меня от советов наших доморощенных либералов и законников. А я сам докажу верность престолу, и это будет для меня счастьем!

— А каких доморощенных либералов вы имеете в виду? — спросил Николай.

— Ну хотя бы нашего министра юстиции Муравьёва. Не далее как вчера он звонил мне по телефону и спрашивал, привлекается ли армия к подавлению затеянной Гапоном манифестации. Я ответил, что армия, не дрогнув, выполнит свой долг и оградит государя от любых посягательств. А он в ответ вдруг заявил, что Петербург всё же нельзя превратить в поле сражения, мол, мир этого не поймёт.

Николай, разъярённый, остановился перед великим князем:

— Значит, горлопаны идут к Зимнему дворцу, чтобы заставить меня выполнить их несусветные требования? А Муравьёв хочет, чтобы мы сидели сложа руки и молились на Запад? Так не будет! Горлопаны должны быть остановлены и отброшены, и за это вся Россия скажет своей армии «спасибо». А что скажет Запад — наплевать!

Итак, царь заявил, что ему наплевать на то, как отреагируют в других странах на события 9 января. Но было совсем не так…

Министр иностранных дел Ламсдорф вспоминал позже, что монарх был взбешён заграничными откликами. А отклики, резко осуждавшие монархическую власть России, поступали непрерывным потоком буквально со всего мира. Ламсдорф признавался, что две недели после 9 января он старательно избегал бывать у царя с докладами по своему министерству.

Высокопоставленный чиновник министерства иностранных дел Вуич получил отставку после первого же доклада царю о заграничных откликах. Говорили, будто он во время доклада произнёс: «Весь мир осуждает вас, ваше величество».

Из Бельгии русское посольство доносило, что Брюссель взбудоражен известиями из русской столицы, по улицам двигаются мощные манифестации, которые, приближаясь к зданию русской миссии, скандируют:

— Позор убийцам!!!

Полиции с трудом удалось рассеять толпу. В стране начался сбор средств для помощи сиротам убитых 9 января…

Большинство донесений царь, не дочитав до конца, комкал и бросал на пол. В одном из наиболее резких сообщений русского посланника в Германии приводилась ужасная цитата из газеты, издававшейся богатыми евреями. Прочитав его, царь оживился:

— Ну вот, всё становится ясно. Евреи! Конечно, евреи! Кто, кроме них, мог напечатать такую гадость?! — И, помолчав, продолжал: — Старая еврейская стратегия! Сначала спровоцировать безобразия, а потом изображать из себя благородных либералов. — И приказал Ламсдорфу^: — Если эту цитату будут печатать у нас, непременно дайте и это уточнение насчёт принадлежности газеты богатому еврейству. Но я хочу немедленно знать, — выкрикнул он, — какая из наших газет захочет это перепечатать!

Спустя несколько лет дворцовый комендант генерал Воейков свидетельствовал, что 9 января за домашним ужином царь произнёс тост в честь великого князя Владимира, назвав его спасителем трона. Великий князь при этом рыдал от счастья и клялся, что за трои он, не задумываясь, отдаст свою жизнь.

Царь, услышав это, усмехнулся:

— Жизнь всё-таки побереги, пригодится.

Вот так, по-семейному, добродушно поговорили они за ужином, а в это время в больницах умирали раненые…

Теперь мы знаем, как всё это было по одну сторону баррикад. А что же большевики? Пытались ли они предотвратить гибельное для людей шествие к Зимнему дворцу? Некоторый свет на положение и действия РСДРП в то время проливает письмо секретаря Петербургского комитета, ответственного агитатора С. И. Гусева В. И. Ленипу, посланное 5 января 1905 года.

«…Забастовал Обуховский, Семянниковский, мастерские Варшавск[ой] ж. д., как говорят, Патронный завод и Новое адмиралтейство. Положение с проклятым Гапоном, который приобрёл большую популярность благодаря тому, что ему разрешают свободно устраивать собрания рабочих (в неск[олько] тысяч) и говорить там не только профессионального характера речи, а также и политические…