Пьер и Мария Кюри - [132]

Шрифт
Интервал

* * *

«Не знаю, смогу ли жить без лаборатории…»

Чтобы понять это признание, надо видеть Мари у приборов в то время, когда, закончив свои дневные дела, она может, наконец, отдаться своей страсти. Независимо от важности той или другой операции осунувшееся лицо Мари выражает высшее самопоглощение работой.

Трудная работа стеклодува, которую Мари умеет совершать артистически, или точно сделанное измерение способны вызвать у нее огромную радость. Одна внимательная сотрудница, мадемуазель Шамье, впоследствии опишет эту будничную мадам Кюри в ее пленительных чертах, не увековеченных ни одной фотографией.

«…Она сидит у аппарата и делает измерения в полутемной комнате, нарочно нетопленной, чтобы избежать колебаний температуры. Последовательность действий в данной операции — пуск аппарата, хронометра, взвешивание и тому подобное — осуществляются мадам Кюри поразительно точно и гармонично. Ни одному пианисту не сделать с большей виртуозностью того, что делают руки мадам Кюри. Это совершенная техника, стремящаяся свести к нулю коэффициент личной ошибки.



>Мари Кюри

Когда мадам Кюри, быстро закончив вычисления для проверки сделанной ею операции, убедится, что отклонения меньше допустимого предела и подтверждают точность взвешиваний, лицо ее выражает искреннюю, нескрываемую радость».

Если мадам Кюри садилась за какую-нибудь научную работу, весь остальной мир переставал существовать. В 1927 году, когда Ирэн тяжело болела, что очень беспокоило и приводило в уныние Мари, кто-то из друзей зашел к ней в лабораторию справиться о. здоровье дочери. Его встретил леденящий взгляд и лаконический ответ. Едва он вышел из лаборатории, как Мари в негодовании сказала ассистенту: «Не дают даже спокойно поработать!»

Та же мадемуазель Шевье описывает мадам Кюри, всецело занятую очень важным опытом: получением актиния X для спектра альфа-лучей — последней работой Мари перёд смертью:

«Требуется получить актиний X чистый и в таком химическом состоянии, чтобы он не давал эманации. Дня не хватало для этой операции. Мадам Кюри, не обедая, остается в лаборатории и вечером. Но выделение этого элемента идет медленно: значит, придется работать ночью, чтобы получаемый источник радиоактивности не успел потерять часть своей силы.

Два часа ночи, остается произвести последнюю операцию: в течение часа центрифугировать жидкость на специальной установке. Вращение центрифуги производит утомительный шум, но Мари сидит рядом с ней и не желает уходить из помещения. Она смотрит на машину так, как будто страстное желание Мари получить удачный результат может путем внушения ускорить осаждение актиния X. Для Мари в этот момент не существует ничего, кроме центрифуги: ни ее завтрашний день, ни ее усталость. Это полный отказ от своей личности, сосредоточение всей души на выполняемой работе».

Если опыт не дает желаемого результата, у Мари вид человека, сраженного неожиданным несчастьем.

Она сидит на стуле, скрестив руки, сгорбившись, с пустым взглядом, и в это время похожа на старую, очень старую крестьянку, молчаливую, убитую горестной утратой. Сотрудники, глядя на нее, предполагают какой-нибудь несчастный случай, драму, спрашивают, в чем дело. Мари мрачным тоном дает исчерпывающее пояснение: «Не удалось «осадить» актиний X…», а то прямо обвинит данного врага: «На меня сердит полоний!»

Но при успехе она становится трепетной, живой, веселой. Счастливая, она мирится с Наукой, готова смеяться и приходить в восхищение.

Если кто-нибудь из исследователей воспользуется явно хорошим настроением и попросит показать процесс какого-нибудь опыта, она с готовностью проведет его к прибору, где происходит «нумерация» атомов, и сама будет любоваться внезапной иррадиацией минерала виллелита под действием радия.

При таких знакомых чудесах ее пепельные глаза светятся от полноты удовольствия. Можно подумать, что Мари созерцает Боттичелли или Вермеера.

— Ах, какое красивое явление!.. — шепчет Мари.

Глава XXVII


Конец миссии

Мадам Кюри нередко заговаривает о своей смерти. Внешне спокойно обсуждает это непреложное событие и представляет себе реальные его последствия. Не смущаясь, произносит фразы: «Ясно, что долго я не проживу», или: «Меня беспокоит судьба Института радия после того, как меня уже не будет».

Но на самом деле в ней не было ни безмятежности, ни примирения. Всем своим существом она отталкивает от себя мысль о конце. Те, кто ею восхищается издалека, воображают прожитую ею жизнь бесподобной. С точки же зрения Мари ее прошлая жизнь пустяки по сравнению с предпринятым ею делом.

Тридцать лет тому назад Пьер Кюри, предвидя смерть, ускоренную несчастным случаем, с трагическим пылом уходит весь в научную работу. Мари, в свой черед, принимает вызов смерти. Для защиты от ее набега Мари лихорадочно воздвигает вокруг себя укрепления из проектов и самообязательств. Не обращает внимания на увеличивающуюся с каждым днем усталость, на угнетающие хронические болезни: плохое зрение, ревматизм в одном плече, раздражающий шум в ушах.

Разве в этом дело? Есть вещи поважнее. Мари только что построила в Аркейе завод для массовой обработки радиоактивных минералов. Она с увлечением организует в нем первые опыты. Она занята работой над своей книгой — целым монументом, какого после ее смерти, не сможет создать никто. А вот исследования по семейству элементов типа актиния идут недостаточно успешно! А не надо ли ей заняться изучением «тончайшей структуры» альфа-лучей? Мари встает рано, бежит в лабораторию, возвращается домой вечером, после обеда…


Еще от автора Ева Кюри
Мария Кюри

Ни одна женщина-ученый не пользовалась такой известностью, как Мария Кюри. Ей было присуждено десять премий и шестнадцать медалей. М. Кюри была избрана почетным членом ста шести научных учреждений, академий и научных обществ. Так, в частности, она была почетным членом Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии в Москве, с 1912 г. – членом Института экспериментальной медицины в Петербурге, с 1914 г. ~ почетным членом научного института в Москве и с 1926 г. – почетным членом Академии наук СССР.Биография Марии Кюри написана ее младшей дочерью Евой, журналистом по профессии.


Рекомендуем почитать
Дедюхино

В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.


Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.