Пепел острога - [13]

– Позавчера? – переспросил ярл Фраварад.

– Позавчера, – подтвердил Далята.

– Позавчера приплыли шведы. Это были шведы?

Ансгар переводил.

– Вообще-то, я отличаю свеев от урман. Много раз встречался и с теми и с другими и по делам, и на поле брани. Ко мне приходил ваш соотечественник.

– Кто-то хочет лишить сына отцовской власти… – чуть не простонал ярл. – И, кажется, близок к тому, чтобы своего добиться. Выход один – война… Ты, кузнец, своим недоверием обрекаешь Норвегию на внутреннюю войну…

– А почему ты не отдал меч позавчера? – спросил Ансгар, не став переводить предыдущие слова дяди.

Далята развел руки, изображая лицом крайнее удивление.

– Тот человек сам не взял его. Я, честно скажу, готов был уже отдать – так он убедительно говорил, что послан самим конунгом Кьотви. Но он не взял.

– Почему? Зачем же тогда он приходил?

– Он не знал главного наговора меча. Я сказал ему то, что вложила в это оружие Огненная Собака, он испугался. И убежал вместе со спутниками… Чуть не упал на лестнице. Лестница у меня крута… Вы знаете этот наговор?

Далята строгим испытующим взглядом посмотрел сначала на юношу, потом на его дядю, пытаясь прочитать ответ по их глазам, и, кажется, остался довольным.

– Если меч обнажит кто-то, кроме хозяина, этот человек от самого меча и погибнет, – твердо сказал юноша, глядя кузнецу прямо в глаза. – Так случилось со старшим братом моего отца, когда он, не став еще конунгом, при живом собственном отце, без разрешения обнажил меч, оступился и упал на клинок горлом. Так Кьотви сделался наследником, но не стал следовать примеру брата и обнажил меч Ренгвальда только тогда, когда стал его обладателем по праву. Я готов обнажить меч при тебе, если тебя удовлетворит такое доказательство…

– Но наговор был наложен на старый меч… – в сомнении сказал ярл, без перевода последних слов сообразив, о чем речь. – Новый разве обладает теми же качествами?

– Старый наговор делал мой прадед Далята, а Огненная Собака наделяла заговор собственной силой и защищала против заговора обратного. Новый сделал я – тоже Далята, и я тоже носил меч Огненной Собаке. Оба мы с прадедом кузнецы. Мастера-кузнецы… Разве вы не знаете, что такое слово мастера-кузнеца? – Далята удивленно поднял брови.

– Что такое слово мастера-кузнеца? – твердо спросил наследник оружия и титула.

– Мастер-кузнец не говорит слово. Он его сковывает. Если мастер-кузнец что-то скажет, так тому и быть. Если я скажу девице, что ей замуж намедни выходить, она выйдет… Если я скажу хромому, что он ходить будет, он пойдет… Я слово свое огнем и молотом сковываю… В нашем народе это всякий знает[21].

– Я верю… Я готов обнажить меч… – повторил юноша.

– Подожди тогда, – со вздохом сказал кузнец и шагнул к двери в другую комнату. – Это серьезный поступок, и он может быть доказательством. Я согласен…

Вернулся он через минуту, держа вложенный в ножны меч в руках. Глаза Ансгара загорелись радостным блеском. Он узнал усыпанную синими сапфирами и кровавыми рубинами рукоятку, за которую много раз держался, но при живом отце юноша никогда не решался вытянуть меч из ножен. Отец предупреждал строго, как это опасно, приводя пример своего старшего брата.

Но не успело оружие перейти из рук в руки, как в дверь с лестницы осторожно постучали.

– Кто там? – недовольно спросил Далята, придерживая меч рукой и поворачивая голову в сторону двери. – Войди…

Дверь отворилась, и в комнату боком протиснулся дварф-кузнец Готлав.

– Что тебе надо? Я сильно занят… – Далята, как было заметно, слегка рассердился.

Но дварф упорно шел на середину комнаты, уверенный, что его место именно здесь, и сразу став центром внимания.

– Ты хочешь что-то сказать? – спросил кузнец и посмотрел на своих гостей, словно у них спрашивая. – Всем нам?

Дварф усердно закивал головой.

– Мы слушаем тебя, – разрешил Далята.

Готлав несколько раз ткнул пальцем в меч, потом столько же раз ткнул пальцем в живот Ансгару. Причем палец его был тверд, как клинок, и Ансгар невольно поморщился и даже испытал желание отступить на шаг. А дварф громко мычал при этом, издавая какие-то нечленораздельные, но явно утвердительные звуки.

– Ты говоришь, что меч принадлежит этому человеку? – понял Далята, привыкший к подобному общению со своим работником.

Готлав обрадовался, замычал громче и снова закивал так усердно, что борода вывалилась из-под фартука и стала подлетать до уровня лица.

– Ты раньше видел его?

Ярл Фраварад спросил на норвежском языке, но Готлав понимал его, кажется, даже лучше, чем славянский. Дварф показал рукой сначала на Ансгара, потом на уровень чуть ниже своей головы.

– Ты видел его мальчиком?

Опять кивание и радостное мычание в знак согласия. Потом точно так же, как юношу, дварф начал тыкать в живот и самого ярла.

– Ты и меня знаешь? – удивился Фраварад.

Дварф подтвердил.

– Откуда?

Маленький бородач осмотрелся, потом стремительно выскочил в ту комнату, откуда хозяин принес меч, и вернулся почти сразу с тонкой кольчугой в руках. Показал на себя, на кольчугу, потом на ярла.

– Постой! – ярл вдруг сильно ударил себя основанием ладони в лоб. – Да не ты ли тот самый дварф-кузнец Хаствит, что ковал мне кольчугу?