Пепел на обелиске - [5]

– М-да, проблема, – протянул разведчик, сообразив, о чём он говорит.

* * *

Разгром врага воодушевил экипажи эскадры. В эфире то и дело раздавались крепкие комментарии по поводу столкновения, в нарушение всех правил радиообмена. Контр-адмиралу Ефимову пришлось даже рявкнуть на открытом канале, чтобы заставить всех умолкнуть. Удовлетворённо посмотрев на тактический монитор, где медленно дрейфовали обломки разбитых кораблей противника, и усмехнувшись, он проворчал:

– Это вам не со всякими крокодилами воевать. Это флот Российской империи, мать вашу за ногу.

– Ваше превосходительство, разрешите всем экипажам от вашего имени благодарность объявить? – тихо поинтересовался адъютант адмирала.

– Добро. Заслужили, – решительно кивнул Ефимов и, выйдя из рубки, отправился в свою каюту.

Но дойти адмирал не успел. У самых дверей его перехватил посыльный, на весь коридор звонко проорав:

– Ваше превосходительство, с крейсера «Громовой» получен доклад. Катер с разведчиками возвращается.

– А сами они? Живы? – спросил Ефимов, разворачиваясь к нему всем телом.

– Никаких иных сведений нет.

– Ясно. Иди. И больше не ори так, я не глухой, – буркнул контр-адмирал, отпуская матроса.

Теперь ему предстояло самое трудное. Тихо и без шума изолировать двух офицеров, которые рисковали жизнью, чтобы получить нужные данные. И это была самая неприятная часть операции. Пройдя в свою каюту, Ефимов по внутренней связи вызвал командира роты «медведей» и, дождавшись его прихода, жестом указал на кресло. Сообразив, что разговор предстоит непростой, вызванный капитан присел в кресло и выжидательно уставился на командира.

– Слушай меня внимательно, капитан, – помолчав, тихо сказал Ефимов. – Часа через три сюда прибудет катер с «Громового». На нём будут наши парни, которые уходили на планету крокодилов.

Капитан молча кивнул, давая понять, что знает об этой поездке.

– Так вот, задача твоих парней быстро и без шума изолировать их обоих в отдельной каюте и выставить у дверей охрану.

– Зачем? – растерянно спросил капитан. – Они же, считай, подвиг совершили…

– Заткнись, сынок. Думаешь, мне это сильно нравится? Нет, не нравится. Но так надо.

– Но зачем? – продолжал недоумевать офицер. От растерянности он даже забыл правила обращения к высшему чину.

– Затем, что эти крокодилы умеют не только глотки рвать. Они эмпаты. Но учти, этого никто не должен знать. С твоими парнями будут находиться рядом «вороны» из команды «нюхачей». Они проконтролируют эмпатический фон, чтобы нашими бойцами никто не смог управлять со стороны. Но, повторяю ещё раз – тихо и без шума.

– Легко сказать. Они же в тяжёлых скафандрах, – проворчал капитан, мрачнея с каждой минутой.

– М-да, этого мы не учли, – растерянно ответил Ефимов, задумчиво барабаня пальцами по подлокотнику кресла. – Ладно, будем надеяться, что всё обойдётся.

– Вы опасаетесь диверсии со стороны крокодилов? – осторожно уточнил капитан.

– Да.

– С их стороны это было бы глупостью. Наши корабли уже второй раз их спасают. А устрой они какую пакость, так от них и памяти не останется, – решительно высказался офицер.

– Это на наш, человеческий взгляд. А чего они там придумают, одному Аллаху известно, да и то смутно.

– Ясно. Разрешите идти? – спросил капитан, поднимаясь.

– Шагай, боец, и помни: только тихо.

– Разрешите ещё вопрос, господин контр-адмирал?

– Валяй.

– А зачем такая секретность? Ну, сходили, вернулись, сели рапорта составлять. Там бы их и закрыли.

– Слишком много народу знает, куда и зачем они уходили. И если увидят, что их берут под арест, то может и до бунта дойти. Не стоит экипаж лишний раз волновать. Потому и говорю: аккуратно.

– Понял, сделаем, – коротко кивнул капитан и, козырнув, вышел из каюты.

Через два часа Ефимову доложили, что катер с «Громового» благополучно прошёл шлюзование, и контр-адмирал, тяжело поднявшись, медленно, словно нехотя, направился к двери. Надев фуражку, он окинул каюту долгим, задумчивым взглядом и неожиданно для себя самого, повернувшись к висевшей в углу иконе святого Георгия, покровителя воинов, тихо прошептал:

– Спаси нас и помилуй. Сбереги воев твоих от исчадий объёма.

Сорвав с головы фуражку, Ефимов истово перекрестился и, круто развернувшись, стремительно вышел в коридор. Ожидавший у дверей каюты посыльный вытянулся во фрунт и, лихо откозыряв, бодро доложил:

– Ваше превосходительство, разведчики прибыли и в сопровождении взвода «медведей» направлены на третью палубу. Для общения с контрразведкой и составления полного отчёта им выделена отдельная каюта.

– Добро. Проводи, – коротко приказал Ефимов.

Через двадцать минут он осторожно постучал в дверь указанной каюты и, не дожидаясь ответа, решительно повернул ручку. Дверь распахнулась, и контр-адмирал оказался в маленьком матросском кубрике, отведённом специально для содержания вернувшихся офицеров. Окинув взглядом спартанскую обстановку, Ефимов мрачно хмыкнул и, услышав звук льющейся из душа воды, присел к столу на прикрученный к палубе табурет.

Выбравшись из доспехов, разведчики долго и с наслаждением принимали душ, смывая с тела пот и последствия использования автономной системы жизнеобеспечения. В кубрике оба офицера появились с разницей в десять секунд. Замотанные в полотенца, они замерли на пороге, увидев посетителя. Пытаться следовать уставу в таком положении глупо, а фамильярничать не позволяли воспитание и привычка.