Пенрод - [28]

Но юность недолго предается обидам. Вскоре Пенрод обнаружил, что на одном колене у него сидит жук, а на другом – паук. Наблюдение за ними настолько поглотило его, что он и думать забыл о миссис Мэгсуорт Битс.

Он немедленно занялся опытами в духе доктора Карреля[1]. С помощью булавки он попытался совершить пересадку органов, но операция прошла неудачно, и он вынужден был смириться с тем фактом, что паук не может передвигаться на ногах жука. Но тут Делла подбросила ему новую тему для занятий зоологией. Она выставила на крыльцо крысоловку, в которой бегали четыре живые крысы. Они попались в подвале и теперь их ждала казнь. Однако Пенрод решил их участь по-другому.

Он мигом завладел крысоловкой и удалился с ней в сарай при конюшне. Там он выпустил крыс в небольшой деревянный ящик и накрыл сверху стеклом, которое сверху придавил обломком кирпича. Теперь за крысами можно было наблюдать в свое удовольствие. Стоило только встряхнуть ящик или ударить по нему, как крысы начинали проявлять все признаки оживления. Словом, суббота начиналась неплохо.

Через некоторое время внимание юного натуралиста привлек какой-то странный запах. Путем многократного принюхивания он, наконец, определил, что запах исходит с улицы. Он открыл заднюю дверь сарая, она выходила в переулок. На другой стороне переулка находился коттедж. Практичный хозяин сдавал его внаем чернокожим семействам, и сейчас как раз въезжали новые жильцы. Об этом событии свидетельствовала расхлябанная повозка с тощим мулом в упряжке, которая стояла у крыльца. На повозке была навалена какая-то кухонная утварь, а рядом с мулом стоял чернокожий мальчик очень маленького роста.

В руке у мальчика была цепь, на другом конце которой наш пытливый исследователь и обнаружил источник странного запаха. Это был большой енот. Герцог, совершенно индифферентно отнесшийся к крысам, решил симулировать боевые действия по отношению к еноту. Он наскакивал, отпрыгивал назад, лаял охотничьим фальцетом, но слишком близко к еноту не подходил. Герцог был существом немолодым и научился извлекать из жизни глубокие уроки. Вот почему, исполнив необходимый ритуал, он улегся на почтительном расстоянии и продолжал выражать свой гнев лишь глухим рычанием.

– Как зовут этого енота? – спросил Пенрод.

– Нота нут, – ответил маленький чернокожий.

– Чего?

– Нота нут!

– Че-его?

Негритенок кинул на Пенрода обиженный взгляд.

– Я ал то нота нут, – ответил он, и в голосе его послышалось раздражение.

Пенрод решил, что чернокожий обругал его.

– Ты что это? – спросил он, переходя в наступление. – Вот я тебе сейчас врежу, узнаешь, как надо разговаривать!

– Эй ты, белый мальчик! – раздался крик из коттеджа.

Тут же из двери вышел другой чернокожий мальчик. Он был побольше ростом, и, видимо, одного возраста с Пенродом.

– Не трогай моего брата! Что он тебе сделал?

– А он, что, ответить нормально не может?

– Не может. У него язык не в порядке.

– Ах вот как, – сказал Пенрод уже более дружелюбным тоном. Потом подчиняясь столь естественному в таких случаях побуждению, он обратился к младшему брату.

– А ну, скажи еще что-нибудь?

– Я ал то нота нут, – быстро проговорил тот, и лицо его озарилось гордостью. Видно было, что внимание Пенрода льстит ему.

– А что это значит? – спросил Пенрод. Он был в восторге.

– Он сказал, что енота никак не зовут.

– А как тебя зовут?

– Герман.

– А его?

– Верман.

– Как?!

– Верман. Нас было трое братьев. Старший – Шерман, средний, я, Герман, а вот он, младший, Верман. Шерман умер.

– Вы будете тут жить?

– Да, а приехали мы вон оттуда, с фермы.

Он указал рукой куда-то на север, и тут Пенроду пришлось поразиться еще раз. На правой руке у Германа не хватало указательного пальца.

– Ого! – закричал Пенрод. – У тебя что, совсем нет пальца?

– Я ел му! – гордо заявил Верман.

– Он говорит, что это он сделал, – перевел Герман и засмеялся. – Это давно было. Он играл с топором. А я положил палец на подоконник и говорю: «Руби, Верман!» Он взял и отхватил начисто. Вот так, сэр!

– Зачем?

– А так!

– Он вел ме! – объяснил Верман.

– Да, сэр. Я ему велел, и он сделал, а на месте старого другой палец не вырос. Нет, сэр, не вырос!

– Но зачем же ты ему велел?

– А так. Велел, и все. А он взял и просто так отрубил.

Было видно, что оба брата вполне довольны собой и гордятся друг другом. Внимание Пенрода им льстило, и они чувствовали свою исключительность.

– Квим э боб бо бай поам му, – предложил Верман.

– Давай, – согласился Герман. – У нас есть взрослая сестра Куини, – объяснил он. – У нее зоб.

– Что у нее?

– Зоб. Такой большой мешок под подбородком. Она сейчас дома. Маме помогает. Хочешь посмотреть? Загляни в окно, она там пол метет.

Пенрод заглянул в окно. Он еще никогда не видел ничего подобного. И только стремление еще поболтать с Верманом заставило его оторваться от такого дивного зрелища.

– Верман говорит: «Скажи ему про папу», – объяснил Герман. – Мама и Куини переехали в город и хотят все устроить к возвращению папы.

– К возвращению? Откуда?

– Из тюрьмы. Папа проткнул одного человека, и полиция его держит за это в тюрьме. С самого Рождества. А через неделю его выпустят.