Пендервики весной - [61]

Бетти отвернулась, в животе у неё запульсировало. Глупая девочка, сказала она себе, расстроилась, что осталась за кадром. Ну и раньше она сто раз оставалась за кадром, таких фотографий полно.

– И что? Таких фотографий, где я есть, тоже полно, – сказала она комнате.

Бетти подождала, прислушалась, но комната молчала. Все в ней молчали: спящая Лидия, уточка-ночник, даже созвездие Пса.

– Хорошо, сейчас я это докажу.

Она выключила лампу на комоде, вышла из комнаты и спустилась вниз, в родительский кабинет. Здесь стоял стеллаж, забитый сотнями папиных биологических журналов и книг с невозможными названиями, и на самой его верхней полке, в углу, была картонная коробка. Чтобы добраться до этой коробки, Бетти подтащила к стеллажу папин стул, и даже со стула ей ещё пришлось тянуться и становиться на цыпочки. Несколько секунд положение Бетти оставалось шатким, и коробка чуть не выскользнула из её пальцев, но упорство и настойчивость победили, и Бетти вместе с коробкой устроилась на полу, в кругу света от папиной настольной лампы.

Надпись на крышке: «ФОТО». Более поздние фотографии – появившиеся уже после того, как в дом переехала Ианта, – были аккуратно разложены по альбомам, чтобы всё можно было легко найти и посмотреть. А эта коробка совсем не похожа на те альбомы – несколько лет жизни четырёх сестёр до Ианты, сваленные в одну кучу, не разберёшь, где что. Бетти просматривала всё это несколько месяцев назад, когда искала фотографии Пса, особенно одну, самую лучшую, которую Бетти помнила, а может, ей только казалось, что помнила. Но сегодня она будет искать кое-что другое, что именно – она пока была не уверена.

Погрузившись в процесс, Бетти сначала разглядывала каждую фотографию внимательно и подолгу. Всё шло вперемешку: лето и тут же зима, Рождество и День независимости[82], начало школьного года и сразу конец – и да, на многих фотографиях была она, Бетти: Бетти в детском садике, всё лицо в краске; Бетти в костюме моллюска – это перед началом спектакля в третьем классе; Бетти с Псом, Фантиком и красной тележкой.

– Вот видишь, – сказала она себе, – не всегда тебя оставляли за кадром.

Но что-то в этой коробке держало Бетти и не отпускало, и она продолжала смотреть дальше, хотя перекладывала теперь фотографии быстрее – то ли их было слишком много, то ли она уже устала на всё это смотреть: мама и Розалинда, мама и Скай, мама и Джейн – но стоп, а вот Пёс, совсем ещё щенок. Бетти смотрела долго, как и в прошлый раз, когда доставала эту коробку. Пёс, такой крошечный, на руках у Скай. И сама Скай – девочка с косичками, держит его, улыбается, вся сияет от счастья. Но, как и прошлый раз, Бетти решила оставить эту фотографию в коробке, не забирать себе. Она принадлежит Скай – если, конечно, Скай когда-то её захочет.

Быстрее, ещё быстрее. Школа, каникулы, какие-то спортивные соревнования, всё мимо, дальше, дальше – и вот наконец, почти на самом дне, она отыскала то, за чем и пришла сюда, – как она сейчас только поняла. Её мама сидит на больничной кровати, такая истощённая и обессиленная, что сходства со Скай не осталось почти ни капли. Но она улыбается, и она прижимает к себе младенца, за приход которого в мир пришлось заплатить такую цену. Кто вправе судить, слишком ли высока эта цена? Бетти, одна, среди ночи, застывшая с фотокарточкой в руках – единственной, где она вдвоём с мамой, – не знает ответа. И спросить некого.

Усталость захлестнула её как волна – надо поскорее вернуться в кровать, пока она не уснула прямо тут, на полу. Бетти сложила фотографии обратно в коробку, все, кроме одной, самой драгоценной, эта одна отныне будет принадлежать ей, – и, опасно балансируя, водрузила коробку обратно на верхнюю полку, а стул придвинула к папиному столу. Теперь всё как было, никто и не догадается, что она приходила в кабинет и что-то искала. Она отнесла похищенную фотокарточку наверх, в свою комнату, и подсунула под холщовую сумку Пса, спрятанную в глубине кладовки. Ещё одна тайна, которую она будет теперь скрывать от всех.

Но в последний момент, уже когда шла из своей комнаты в комнату Лидии, Бетти неожиданно попалась. Бен, которого обычно не добудишься, видимо, услышал её шаги, потому что он вдруг вырос перед ней в коридоре.

– Ты что тут делаешь? – спросил он полусонно.

– Ничего. Возвращаюсь в кровать.

– Ты ходишь во сне, да? – Вид у него был такой обеспокоенный, что Бетти стало стыдно. – Наверное, эта муха цеце всё-таки тебя укусила.

– Бен, не говори ерунду. Со мной всё хорошо, правда.

– Но…

– Ложись спать. Всё.

Бен насупился и ушёл обратно в свою комнату.

Глава семнадцатая Молчание

Бен ещё никогда в жизни не видел, чтобы кто-то ходил во сне, и теперь, застав за этим занятием свою сестру, он сильно озаботился. Её раннеутреннее приключение в Квиглином лесу, конечно, его смутило, но по крайней мере оно было похоже на нормальное поведение, ну более или менее. А вот хождение во сне – нет. Возвращаясь обратно в постель, он надеялся, что, когда завтра утром они увидятся, Бетти посмеётся и скажет, что это была шутка. Но Бетти, сидевшая рядом с ним за завтраком, выглядела бледной и сонной и шутить явно не собиралась. Папа и мама по очереди спрашивали, как она себя чувствует, и она отвечала, что хорошо, но Бен ей не верил. И потом, уже по дороге в школу, когда он пытался спрашивать её про хождение во сне, она сказала, что не хочет об этом говорить. Так что они вообще ни о чём не говорили.