Пендервики весной - [15]

Прямо перед Бетти стояли Миннесота и Флорида – в обычной жизни Бен и Рафаэль. Бен был страшно доволен, что ему удалось ухватить Миннесоту. Выглянув, как из-за угла, из-за северной её оконечности, он объяснил Бетти:

– Каждый должен украсить свой штат тем, чего в этом штате много. А мисс Ламберт сказала, что в Миннесоте много камней.

– В любом штате много камней, – возразила Бетти. – Камни есть везде.

– В Миннесоте больше, чем в любом. Мисс Ламберт так сказала.

– А я выбрал Флориду, потому что там аллигаторы, – сообщил Рафаэль. – И ещё камни могут расти прямо из-под земли. Это только во Флориде, больше нигде. Что-то там такое особенное с почвой.

Бетти давно уже научилась не задавать Рафаэлю лишних вопросов. Малейшая попытка что-то уточнить – и его безудержное воображение унесёт его ещё дальше от реальности.

– Бен, идём, нам пора, – сказала она.

Бен с торжественным и серьёзным видом обернулся к Рафаэлю. У этих двоих была особая церемония прощания с секретным шифром и специальными жестами, но Бетти сейчас слишком торопилась к миссис Грюнфельд и не могла дожидаться, пока мальчики исполнят все свои ритуалы. Поэтому она взяла Бена за руку и потащила его вместе с Миннесотой в сторону музыкального класса.

– Мы куда? – прокричал Бен, когда из вестибюля они свернули не на улицу, а почему-то опять в один из школьных коридоров.

– Мне надо в музыкальный класс.

– К мистеру Радкину, что ли? – Мистера Радкина недолюбливали даже второклассники.

– Мистера Радкина нет. Вместо него у нас сегодня была новая учительница. И она попросила меня зайти после уроков.

– А зачем? У тебя проблемы, да? – Это было странно, ещё страннее желания поговорить с мистером Радкином. У Бетти ни разу в жизни не было в школе никаких проблем. – Из-за этих отчётов, да?

Бен знал, что Бетти не написала ни одного отчёта о чём-то прочитанном, и ждал, что её в любую минуту могут бросить в школьную тюрьму.

– Вряд ли. Учителям музыки отчёты не нужны.

Дверь с табличкой «Музыкальный класс» отворилась сразу, как только Бетти постучала. Миссис Грюнфельд улыбалась.

– Привет, Бетти. Спасибо, что пришла. И тому, кого я не разгляжу за Миннесотой, тоже спасибо, что пришёл.

– Это мой брат Бен, он подождёт в коридоре.

– У Бетти проблемы, да? – спросил Бен.

– Какие ещё проблемы? – удивилась миссис Грюнфельд. – Хочешь, заходи и ты вместе с сестрой.

Бен предпочёл остаться в коридоре – поразмышлять о достоинствах штата, славного своими камнями, и Бетти вошла в класс одна. В углу стояло пианино, Бетти была рада его видеть. К тому же пианино подтверждало её первую догадку – что учительница попросит её аккомпанировать.

– А пригласила я тебя, – сказала миссис Грюнфельд, – чтобы попросить мне что-нибудь спеть.

– Спеть?.. – Бетти захотелось немедленно выскользнуть за дверь. Нет, она не может взять и вот так прямо начать петь – одна, да ещё перед учительницей, которая столько всего знает о музыке. – Зачем?

– Утром, когда все пели хором, мне показалось… – Она замолчала. – Нет, лучше спой, тогда я скажу точнее.

– Я никогда не пою, никому, только Лидии, это моя сестра, но она не считается, ей всего два года.

– Хорошо, а если я закрою глаза, это поможет? Или давай мы обе закроем глаза, и ты споёшь. – Миссис Грюнфельд и правда зажмурилась. – Вот. Меня здесь нет.

– Миссис Грюнфельд, не заставляйте меня, пожалуйста…

Учительница открыла глаза.

– Ну что ты. Мне бы и в голову не пришло тебя заставлять! Но я надеялась: может быть, ты согласишься доставить мне удовольствие послушать твой голос.

Доставить удовольствие? Ничего себе. Прямо удивительная какая-то учительница.

– Хорошо, я попробую. А что петь?

– Что угодно… кроме «О Шенандоа»! – Миссис Грюнфельд опять закрыла глаза и стала ждать.

Бетти попыталась что-нибудь вспомнить, но весь её репертуар внезапно исчез, испарился и улетучился. Может, это из-за того, что она стоит тут посреди комнаты, как в витрине? Она с надеждой обернулась к фортепианной скамье.

– А можно я сяду вот здесь? – спросила она.

– Ты играешь? Отлично. Садись за фортепиано, девочка, и откройся для музыки.

Бетти села и поставила пальцы на белые клавиши. И от этих клавиш, от знакомого ощущения под руками мужество вернулось к ней, и в голове, сначала робко, потом смелее, зазвучала музыка. Это был Шопен[18] – песня из одного альбома, подаренного Джеффри. И как же хорошо, что Бетти сидела к миссис Грюнфельд спиной: это помогало даже больше, чем закрытые глаза. Наконец она опустила руки на колени и запела.

Я всегда гонюсь за радугой,

Созерцаю облака…

Хорошо, что она выбрала Шопена[19]. Восхитительная мелодия вела сама, даже не надо было ни о чём думать и ничего бояться, но тут песня вдруг кончилась и опять всё стало очень странно: неужели она, Бетти Пендервик, только что пела в музыкальном классе перед учительницей, которую впервые в жизни увидела сегодня утром? Бетти обернулась, понятия не имея, чего ждать дальше.

У миссис Грюнфельд глаза были по-прежнему закрыты.

– Это была тональность «соль»? Попробуй «до».

Нет, надо всё-таки постараться ей объяснить.

– Но… – начала Бетти.

– И чуть медленнее. Larghetto[20].

И Бетти запела «Я всегда гонюсь за радугой» ещё раз,