Пенальти - [56]

Хорошенькая официантка принесла кофе с маленькими горькими шоколадками. Бархатный взгляд Карло стало совсем дружеским.

— Вы позволите мне называть вас Луи? — И, не дожидаясь ответа, сказал: — Не ищите никаких скрытых причин в нашем стремлении начать своего рода процедуру публичной продажи клуба. Некоторые друзья и я сам давно уже стремились разнообразить свои активы за счет профессионального спорта, который является источником значительной добавленной стоимости…

Он ловко пускал в ход полуправду, прикрываясь ссылками на свободное предпринимательство.

— Мы деловые люди — и этим все сказано. Мой друг обратился ко мне в удачный момент. Это говорит о том, что у него хороший нюх. Немаловажное качество для руководителя, которому необходимо подбирать сотрудников, искать игроков, рискуя при этом миллиардами сантимов. Но я не буду настаивать, если вы откажетесь поддержать нас, увидев иной, более устраивающий вас вариант, или если вы возражаете против проникновения иностранного капитала во французский футбол. Хотя в наше время, когда хотят объединить и построить новую Европу… Во всяком случае, я сохраню самые лучшие впечатления о превосходном обеде в вашем обществе.

Хотя и прикрытый любезными фразами, ультиматум прозвучал недвусмысленно. Мэр-депутат не был этим шокирован. Он сам не раз действовал подобным образом, добиваясь принятия нужных решений. И, кроме того, не было ничего предосудительного в переговорах с импресарио, представительства которого открыты на всех самых знаменитых улицах мира. Разумеется, Ла Мориньер был не тем человеком, который им нужен. До сих пор Жомгард относился к нему, скорее, как к костюму от Кардена, набитому ватой. Но каждый может ошибаться в людях. Чтобы затеять одному такую операцию, требовалась незаурядная ловкость. Почему же тогда не проверить способности этого деятеля, которого до сих пор ни в чем нельзя было упрекнуть — может, только в некоторых политических взглядах? Но разве крайне правые не становятся все более респектабельными во Франции? Зачем же тогда слыть большим роялистом, чем сам король? Не говоря уж о том, что успешное спасение футбольного клуба с его десятками тысяч активных и пассивных болельщиков, обеспеченное этой встречей, могло бы пойти на пользу его кандидатуре во время будущих предвыборных баталий. Он сказал напоследок:

— Прекрасно, господа. Мэрия не наложит своего вето. Но при одном условии: гарантировать, что средства, предназначенные поддержать клуб на плаву, реально существуют… — Он постарался перещеголять в любезности Аволу. — Я не ставлю под сомнение ваше слово… Вы разрешите мне называть вас «мой дорогой Карло»? — И, по примеру импресарио, продолжал, не дожидаясь ответа: — Итак, мой дорогой Карло, поскольку речь идет о бизнесе, я полагаю, вы не сочтете неуместным мое пожелание, чтобы все совершалось по правилам?

Мэр взглянул краешком глаза на свои часы, говоря себе, что Рошан не должен опоздать. Ла Мориньер, охваченный внезапным беспокойством, повернулся к итальянцу, который, улыбнувшись, достал бумажник из крокодиловой кожи.

— Я могу сейчас же выполнить ваше пожелание, мой дорогой Луи.

Жомгард волновался, не видя спортивного журналиста. Наступил удобный момент: импресарио достал из кармашка бумажника чек, развернул и положил на белую скатерть.

— Как вы можете убедиться, речь идет о денежном документе, удостоверенном должным образом «Чейз Манхэттен Бэнк».

Мэр-депутат опустил взгляд на прямоугольный листок бумаги. На нем были напечатаны цифры: двадцать пять миллионов долларов. Сумма, с лихвой покрывающая дефицит футбольного клуба. Немного театральным жестом Жомгард поправил на носу очки, словно желая лишний раз удостовериться в размере означенной суммы. Авола слишком поздно понял значение этой демонстративной позы, несмотря на порывистое движение Ла Мориньера, попытавшегося предупредить его…

За его спиной с легким треском блеснула фотовспышка.

Маневр итальянца обернулся в какой-то степени против него самого. Посадив Луи Жомгарда лицом к входу, чтобы поразить его неожиданным появлением Ла Мориньера, он не мог предвидеть, что мэр-депутат может сыграть с ним такую же шутку, только наоборот. Не успел он убрать чек с «шапкой» «Чейз Манхэттен Бэнк» со стола, как последовала вторая короткая вспышка.

Авола обернулся и увидел красивую молодую женщину. Она поднесла к глазам один из двух аппаратов, висящих на шее, и снова нажала на спуск, чтобы запечатлеть эту «семейную сцену», в то время как Франсуа подошел к столу, чтобы пожать руку депутату и претенденту на пост Пьера Малитрана. Придя в себя, Карло убрал в бумажник кусочек бумаги ценой в миллиарды сантимов. Он сделал вид, что озабочен лишь одним: чтобы чек на такую сумму не валялся на скатерти. Народный избранник представил пришедших:

— Франсуа Рошан, журналист «Курье дю Миди» и репортер журнала «Баллон д'ор». Один из наших лучших специалистов во футболу, дорогой Карло. Я бы посоветовал прислушиваться к его мнению.

Обращаясь к Рошану, он продолжал:

— Может быть, вы не знаете великого Карло Аволу, Франсуа… Один из королей Бродвея. Он не только предлагает Вильгранду — первому во Франции — некоторые из своих знаменитых шоу, но еще хочет выступить в роли спасителя нашего бедного клуба, который так нуждается в помощи.