Пехота вермахта на Восточном фронте - [57]

До 13 декабря на фронте 31-й дивизии царило относительное спокойствие. Противник подтянул к фронту артиллерию, включая орудия крупных калибров, но не предпринимал активных наступательных действий. 14 декабря картина внезапно изменилась. Противник неоднократно атаковал позиции 17-го и 82-го полков, но поначалу был отбит. Только во второй половине дня превосходящим силам противника удалось на участке 17-го полка взять Скороварово, а на участке 82-го полка ворваться на восточную окраину деревни Большое Бизюкино. Это были лишь местные успехи противника, которые, при наличии у нас резервов, сыграли бы весьма незначительную роль в общей обстановке. Однако при реальном соотношении сил эти успехи русских имели большое значение, так как с 9 декабря они сильно ухудшили положение на южном фланге 31-й дивизии. Здесь противник, используя брешь на реке Упа между 296-й и 31-й пехотными дивизиями, начал охват южного фланга 31-й дивизии, каковой рано или поздно должен был привести к обрушению всего фронта ХХХXIII армейского корпуса между рекой Упа и городом Алексин. Подкрепления, которые по каплям прибывали на южный фланг из самой 31-й дивизии, а также из 131-й и 137-й пехотных дивизий, могли – в тактическом плане – обеспечить на какое-то время прикрытие этого фланга, но стратегического значения эти подкрепления иметь не могли. Совершавшие охват войска противника стремились к Калуге, находившейся в глубоком тылу 31-й дивизии, и в последующие дни окончательно отсекли ХХХXIII армейский корпус от 2-й танковой армии Гудериана. В середине декабря наступила расплата за то, что так и не была закрыта брешь, существовавшая на реке Упа с ноября месяца. Это упущение продолжало крайне негативно сказываться до весны 1942 года на всех операциях 4-й армии, в состав которой с 18 декабря 1941 до весны 1942 года был передан ХХХXIII армейский корпус (31, 131, 137-я пехотные дивизии).

Глава 9 Отступление через Макарово к Калуге (15.12–24.12.41)

Местные вклинения в оборонительные позиции 31-й дивизии и начавшийся охват противником ее южного фланга вынудили части 31-й дивизии 14 декабря начать отход. Вечером 14 декабря 17-й полк был отведен в Поповку, а 82-й полк – на линию Желудевка (2-й батальон) – Березовка – Торчково (1-й батальон). Старые позиции у Спас-Конино и у Ларино удерживались 3-м батальоном 82-го полка и 12-м пехотным полком, соответственно, еще в течение суток.

Отступление по всему фронту 31-й дивизии началось вечером 15 декабря, в ясную, морозную погоду. Местами враг преследовал отступавшие войска по пятам. 1-й батальон с боем прокладывал себе дорогу от Березовки до Плешивки. Отход 3-го батальона осложнился неожиданной задержкой. Этот батальон не стал оставлять в беде батарею тяжелых орудий 1-го дивизиона артполка 67-й дивизии и помог артиллеристам переправить пушки через обледенелый овраг. После того как все подразделения 82-го полка и приданные им артиллерийские батареи проследовали Плешивку, командир и штаб полка покинули свой командный пункт в этой деревне. Все автомобили 82-го полка под началом обер-лейтенанта Буссе и все ненужные гужевые повозки (заполненные обмороженными) под началом обер-лейтенанта Вольфрама отправились в путь на день раньше в направлении Калуги. В войсках остались только сани, а также жизненно необходимые колесные средства (например, полевые кухни). Лучшим другом человека на многие трудные недели отступления снова показала себя лошадь.

Как правило, войска с наступлением темноты отрывались от противника и до утра шли к следующей линии обороны[148]. Эти линии войска удерживали в течение одного, иногда двух дней. В оборону становились обычно в деревнях, которые играли роль опорных пунктов, так как земля промерзла настолько, что о рытье окопов в поле не могло быть и речи.

Натиск преследующего нас противника был направлен главным образом против частей, отступавших на южном фланге 31-й дивизии, – то есть против частей 137-й и 131-й дивизий, а в первые дни и против 17-го полка 31-й дивизии. В центре арьергарда 31-й дивизии, где находился 82-й полк, столкновений с противником было меньше, в то время как главный удар русских, направленный в сторону Алексина, пришелся на 12-й полк, находившийся на северном фланге 31-й дивизии.

Отступление проходило организованно, с соблюдением дисциплины и в большом порядке. В частях 31-й дивизии не было даже следов паники. Ни один солдат, ни одно орудие, ни один предмет военного снаряжения 82-го полка не попал в руки врага. Чем больше становились жертвы и опасности, чем тяжелее становились лишения и испытания, тем сильнее сплачивался полк, и нерушимой основой этого судьбоносного сплочения стало высочайшее доверие, спаявшее офицеров, унтер-офицеров и солдат. Хотя все рода войск, все медицинские и тыловые подразделения 31-й дивизии образцово выполняли свой долг, именно на плечи пехотинцев выпала основная тяжесть отступления, потребовавшая от них напряжения всех телесных и душевных сил.

Напротив, в глубоком тылу отступление (как и в других армиях[149]) выявило первые признаки разложения. Чем ближе мы подходили к Калуге, тем чаще попадались нам брошенные на дорогах и в полях вооружение и техника. Легкие и тяжелые орудия, новые понтонно-мостовые парки, бесчисленные грузовые и легковые автомобили, да и целые колонны автомашин были оставлены отступавшими немецкими войсками. Если бы сильные метели (главным образом 22 и 23 декабря)