Печать Хаоса - [53]

- Во имя богов, что это?

Его любимая артиллерия оказалась в эпицентре взрыва.

- Граф, смотрите! - закричал Иоганн, указывая на юг.

Из-под прикрытия деревьев, за его основной линией обороны, выскочил отряд рыцарей Рейкландгарда. Они неслись прямо на него, покрывая дистанцию с пугающей быстротой. И тут заговорили пушки фон Кесселя, сея смерть среди солдат Грубера.

Прекрасно обученные мечники, личные телохранители графа, приготовились встретить рыцарей. Другие полки тоже сдвинулись с места, но оказались недостаточно быстры, чтобы перехватить всадников, скачущих во весь опор. Впереди летел фон Кессель, подняв в воздух меч, отливающий золотистым светом. При виде этого оружия Грубера охватила паника, сердце его сжалось.

Рыцари налетели на мечников и глубоко врезались в их ряды. Грубер видел, как десятки его телохранителей были убиты на месте, насажены на копья и раздавлены копытами огромных боевых коней. Фон Кессель яростно бился, пытаясь до него добраться, размахивая проклятым клинком. Наступление рыцарей хоть и замедлилось, но они все еще неумолимо продвигались вперед. Они были полностью окружены мечниками и не могли отступать - оставалось либо пасть всем до единого, либо все же добраться до Грубера.

Стефан фон Кессель заметил впереди роскошный паланкин графа-выборщика и удвоил усилия. Эльфийское оружие было легким, но замечательно могло разрубать шлемы вместе с головами. Он коленями подгонял коня, и тот бил копытами, сокрушая противника. Стефан принял щитом удар и пошатнулся, но удержался и продолжил рубить, убивая при каждом взмахе. Все быстрее и быстрее он приближался к графу, к исполнению клятвы и восстановлению чести рода.

- Опустите меня! - рявкнул Отто Грубер, и его паланкин осторожно опустили на землю. - Эй, вы, ко мне!

Его придворные, понадеявшиеся, что можно будет просто понаблюдать за битвой, потягивая вино, были потрясены и напуганы.

- Собирайтесь вокруг! Отдайте мне свою силу!

Они вяло задвигались, образуя круг, и упали на колени. Толстяк достал из складок одеяния дохлую жабу и любовно погладил ее бугристую спину. Он поднял ее к небу и запел на языке, который заставил окружающих содрогнуться: язык Хаоса был душераздирающим.

Придворные поспешили присоединиться к графу.

Далеко отсюда, за чертой поля битвы, безымянный рыцарь-флагеллант вскочил и выпрямился в полный рост.

- Они идут! Зачумленные! - загремел он.- Восстаньте, братья! Настала пора снова брать в руки оружие!

Глава 8

Грубер продолжал петь, и небо над головой потемнело. Один из придворных упал в конвульсиях. На земле у ног графа появился странный бугор и стал расти, словно готовый лопнуть пузырь, пока не приобрел размеры человеческой головы, бледной, мерзкого оттенка гниющей плоти.

Внезапно пузырь прорвался, обрызгав землю и одежды Грубера желтым гноем. В грязи сидело маленькое толстое создание, напоминающее жабу. Оно моргнуло злыми глазами и открыло широкую пасть с бесчисленными гнилыми зубами, похожими на детские, и мясистым розовым языком, сплошь в язвах. Оно неловко поползло вперед, оставляя за собой отвратительный след из грязи и нечистот, обхватило ногу графа толстыми бородавчатыми лапами и принялось ласкаться к нему и любовно вылизывать сапог. На земле появлялись новые и новые пузыри.

Вдруг в нескольких футах от поющего графа почва разошлась, выпуская нечто явно крупнее человека, дергающееся и извивающееся, в тонкой пленке с выступающими венами, покрытое вонючей желто-коричневой слизью. Существо бешено забилось, потом единственный рог пробил мембрану и разорвал ее. Руки цвета мертвой плоти еще расширили проход, и на свет вышло нечто.

Оно было около семи футов ростом, все в порезах и ранах, так что явственно виднелись мышцы, кости и внутренние органы. По мертвой плоти ползали жуки и личинки. Из глубокого пореза на вздувшемся животе выступали внутренности. На тяжелой голове был единственный, налитый кровью глаз, медленно моргающий, гноящийся. Прямо над глазом рос рог, облепленный теперь остатками мембраны.

Протянув одну трупную руку к земле, оно достало тяжелый ржавый меч, сочащийся зловонным ядом, подняло его вверх и выдохнуло целое облако мух и жалящих насекомых. Демон чумы с издевкой поклонился Груберу.

Стефан остановился, силясь подавить тошноту, от всепроникающей вони у него сжался желудок. Рыцарские кони, известные бесстрашием, не желали двигаться с места, ржали и вставали на дыбы. Всадники пытались с ними справиться, но безуспешно. Воспользовавшись заминкой, преданные Груберу мечники ринулись вперед, сбивая рыцарей с перепуганных коней. Один всадник упал под тяжелым ударом, а когда он с трудом поднялся на колени, пятифутовое лезвие прошило его узорчатый доспех и позвоночник.

Стефан взмахнул клинком, рассек череп мечника, лошадь под ним забилась. В ушах что-то загудело, и на сражающихся обрушились полчища насекомых, заползая в глаза, уши и носы. Они пробирались в щели для глаз закрытых рыцарских шлемов, нещадно кусая, и гвардейцы пытались сорвать с себя шлемы. Крылатая мерзость заползала под доспехи, роилась перед глазами лошадей. Мечникам приходилось не лучше, и они, почти забыв сражаться, яростно отмахивались.