У стены собора спешились. Барни остался с конями. Лорас двинулся веред, а Кристиан следом, уворачиваясь от грязных лап попрошаек, демонтрирующих сквозь прорехи в лохмотьях тела с жуткими язвами. Все клянчили денег.
— Господин! Будьте милосердны! Оду монету! Мы умираем с голоду! Помогите именем двуединого! Господин, сжальтесь!
Со всех сторон к Кристиану тянулись руки, похожие на хватали зомби из фильма–ужасов!
Ноги принца словно примерзли к мостовой. Он в ужасе смотрел на приближающиеся со всех сторон морды с язвами, перкошенные, с бельмами на глазах, с сыпью гноящейся!
Лорас схватил его за руку и буквально втащил на паперть, а потом в ворота.
В воротах стояли угрюмые молодцы с дубинками и гнали прочь всяких нищебродов.
Под бдительным взором монаха в черно–белой рясе Лорас опустил в кувшин при входе две серебряных монеты.
— Уже легче? — спросил маг, когда они вошли под прохладные сумрачные своды собора.
— Почему так много калек?!
— Это фальшивые калеки. Примитивная магия придала им такой отталкивающий вид, чтобы позволить ничего, не делая жить на подаяние.
Тут Кристиан увидел скульптуру в два человеческих роста и замер. Образы мерзких калек и вонь средневекового города отошли на задний план.
Существо, вырезанное в камне имело черты и мужчины и женщины одновременно. Женские груди и тонкая талия, но бедра мускулистые и мужские гениталии приличных размеров.
На одной половине лица курчавая борода, а на другой, гладкой нежная женская улыбка.
— Преклони колени! — прошипел Лорас.
Напротив скульптуры на полу лежали в ряд подушечки. На одну из них маг опустился на колени и, приложив растопыренную пятерню правой руки к груди, что–то зашептал.
Молитву?
Кристиан последовал его примеру.
Опираться на подушечку коленями оказалось вполне удобно. Шерстью что ли набито? Местных молитв Кристиан не знал и просто повторил, шевеля губами христианскую: «Отче наш».
После вступительной молитвы они поднялись с колен и прошли до алтаря между рядами мощных граненых как карандаши колонн, уносящихся к каменному своду этажей на десять не меньше!
Алтарь сиял от огня множества свечей. Монахи в черно–белых рясах тихо бродили между канделябрами, меняя сгоревшие свечи на новые.
На подушечках молились коленопреклоненные прихожане.
Против всех ожиданий в алтаре стояла не одна статуя, а две. Обнаженные мужчина и женщина стояли лицом друг другу, вырубленные из мрамора с удивительными подробностями и с соблюдением всех пропорций человеческого тела. Только метров по пять высотой каждая.
— Я пойду к настоятелю, договорюсь о…сами знаете, о чем, а вы помолитесь за наш успех. — Тихо сказал Лорас и протянул Кристиана подушечку для коленей.
Делать нечего. Пришлось, подражая местным встать на подушечку коленями и приложить руку к груди. От многочисленных свечей рябило в глазах и запах плавленого воска после улиц города казался невероятно благоуханным.
Кристиан смотрел на свечи, а думал про свою покойную жену.
Чтобы она сказала, увидев его сейчас?
Лариса в церковь никогда не ходила и смеялась над Виктором Степановичем, когда тот красил куриные яйца на пасху.
Тишина и мерцание свечей. Минута за минутой….
Подняв голову Кристиан рассматривал лица статуй двуединого бога.
«Если он двуединый, то почему они напротив друг друга стоят? Та скульптура у входа больше соответствует местным верованиям».
Чем дольше Кристиан вглядывался в профиль женщины, тем больше она казалась ему похожей на Хайди. От этого становилось печально и горько…
Женщина повернула лицо к Кристиану. Ее лицо обрело краски, а глаза цвет. Голубой, пронзительный, как утреннее небо над морем….
Сердце замерло и дыхание остановилось.
— Он чужак здесь. — Сказал мужчина. — Он не знает нужных слов.
— Научится со временем. — Возразила женщина, продолжая разглядывать помертвевшего принца как диковинку.
— Ему будет не легко.
— Железо куется в огне. Он станет сталью.
— Пытка будет многократной…
— Как у стали….Он изменится сам и изменит мир.
— Да будет так….
Рука коснулась плеча принца.
— Кристиан.
— Да.
Лорас стоял рядом со странным выражением лица.
— Ты плакал?
Кристиан коснулся своего лица и обнаружил обильную влагу на щеках.
Покосившись на статуи, обнаружил их в прежнем положении, смотрящими в лицо друг другу.
— Что ты видел?
— Они говорили со мной….Сказали, что я изменюсь сам и изменю мир….
— Это добрый знак! Идем, настоятель Жиллард ждет нас.
В боковом нефе, за шторой их встретил пожилой, седой монах в черно–белой рясе. На груди, на серебряной цепи круг, разделенный на две части. Одна черная, другая белая.
Вместо креста?
— Вот он! — монах указал на раскрытый длинный деревянный футляр, лежащий на столе у стены.
На черном бархате внутри лежал стальной меч.
Кристиан поклонился монаху, но и шага не сделал.
— Кристиан, иди же, коснись его. — Прошептал Лорас.
Кристиан повернулся к настоятелю.
— А если меча коснется самозванец, тот в ком нет крови Гленоров?
— Самозванец умрет. — Ответил монах.
— Меч заклят?
— Все по воле господа двуединого.
— Лорас ты не говорил об этом!
— Ты истинный сын короля, Кристиан. Я присутствовал при твоем рождении. Я унес тебя из этого мира, и я вернул обратно. Отбрось сомнения.
