Печальная судьба Поликарпо Куарезмы - [38]

Жадность животных была поистине отталкивающей, но в их глазах сквозила совершенно человеческая мягкость, вызывавшая к ним симпатию.

Рикардо не особенно нравились эти низшие формы жизни, но Куарезма проводил бессчетные минуты, созерцая их с немым вопрошанием в глазах. Они присели на ствол дерева; Куарезма устремил взгляд в высокое небо, а Корасао дуз Отрус стал рассказывать какую-то историю. Вечерело. Природа становилась томной под конец горячего, долгого поцелуя солнца. Вздыхал бамбук, шептались цикады, обменивались любовными стонами горлицы. Но вот майор услышал шаги и обернулся. «Крестный!» «Ольга!»

Они тотчас же обнялись, а когда разжали объятия, еще некоторое время смотрели друг на друга, держась за руки. Последовали глупые и трогательные фразы, как при каждой желанной встрече: «Когда вы приехали? Не ждал… Так далеко…». Рикардо с восхищением смотрел на эти проявления нежности. Анастасио снял шляпу и смотрел на «сеньориту» своим ласковым и пустым взглядом африканца.

Когда эмоции схлынули, девушка осмотрела птичник, потом поглядела по сторонам. Куарезма спросил ее:

— А где твой муж?

— Доктор? Он в доме.

Муж очень не хотел сопровождать Ольгу в эти края. Он не одобрял слишком тесных связей с теми, кто не имеет титула, положения в обществе и состояния. Ему было непонятно, как тесть, богатый человек, принадлежащий к иному кругу, может поддерживать и даже укреплять отношения с мелким служащим второстепенного департамента, более того — просить его быть крестным своей дочери! Если бы все было наоборот, это выглядело бы справедливо, но в таком виде это подрывало всю общественную иерархию. Но госпожа Аделаида приняла его с величайшим почетом, проявив особое уважение к гостю, и он был обезоружен: его мелочное тщеславие оказалось полностью удовлетворено.

Госпожа Аделаида, пожилая женщина, воспитывавшаяся в то время, когда Империя создавала эту ученую знать, питала к обладателям докторской степени особое почтение, граничившее с культом, и ей было нетрудно продемонстрировать его перед доктором Армандо Боржесом, о чьих заслугах и наградах она знала всё. Куарезма и сам проявлял к нему чрезвычайную почтительность; пользуясь таким сверхчеловеческим авторитетом, доктор говорил размеренно, наставительно, категорично. В ходе разговора — вероятно, для того, чтобы этот эффект не исчез — он крутил правой рукой большое кольцо-талисман с крупным камнем на указательном пальце левой руки.

Они беседовали долго. Молодые супруги рассказали о политическом возбуждении, охватившем Рио, о мятеже в крепости Санта-Крус, об эпопее с переездом, о сломанной мебели и поврежденных вещах. В полночь все отправились спать, очень довольные, в то время как жабы из ручейка, протекавшего перед домом, проснулись и запели торжественный гимн непостижимой красоте черного, бездонного, звездного неба.

Утром все встали рано. Куарезма не сразу отправился работать: он выпил кофе и завязал разговор с доктором. Явился курьер и принес ему газету. Майор разорвал бечевку и прочел заголовок. То было «Мунисипио», еженедельное местное издание, связанное с правящей партией. Доктор отошел; Куарезма воспользовался этим, чтобы заняться чтением. Надев пенсне, он устроился в кресле-качалке, стоявшем на веранде, и развернул газетенку. Стволы бамбука лениво склонялись под дневным бризом. Куарезма погрузился в передовую статью, озаглавленную «Непрошеные гости»: автор ругательски ругал уроженцев иных мест, обосновавшихся здесь, — «пришельцев-иностранцев, которые вмешиваются в частную и политическую жизнь обитателей Курузу, нарушая мир и спокойствие, царящие в наших краях».

Что, черт возьми, он хотел этим сказать? Куарезма уже собрался отложить газету, когда ему показалось, что в стихах промелькнуло его имя.

Он нашел это место и наткнулся на такие строфы:

ПОЛИТИКА В КУРУЗУ

Ты послушай, Куарезма,

Куарезма дорогой!

Перестань дружить с бобами

И картофельной ботвой.

Ты для этого не создан,

Непонятливый старик!

Изучай язык индейцев,

Делай то, к чему привык.

Острый глаз

Майор был ошеломлен. Что это было? Зачем? Кто автор? Он не мог даже предположить мотивов и причин выпада. К нему подошли сестра и крестница. Куарезма дрожащей рукой протянул лист: «Прочти это, Аделаида».

Увидев, что брат потрясен, пожилая сеньора быстро и старательно принялась читать. Как и многим одиноким женщинам, ей было свойственно широко понятое материнское чувство: похоже, отсутствие детей усиливает внимание женщины к горю других людей. Пока она читала, Куарезма приговаривал: «Что я сделал? Разве я занимаюсь политикой?», и встряхивал изрядно поседевшей головой.

Наконец, госпожа Аделаида мягко проговорила:

— Успокойся, Поликарпо. Только из-за этого?.. Что ты?

Девушка тоже прочла стихи и спросила крестного:

— Может быть, вы вмешивались в местную политику?

— Я? Никогда! Более того, заявляю, что…

— Это безумие! — разом воскликнули женщины. Потом сестра добавила:

— Какая низость… Надо потребовать извинений… Он никогда не сделал бы ничего такого!

Когда доктор и Рикардо вошли в дом, они застали всех троих за обсуждением произошедшего и заметили, что Куарезма изменился: глаза его увлажнились, он был бледен и то и дело тряс головой.