Печаль без конца - [47]

* * *

— …Он рыдает, миледи. Смотрит на меня во все глаза и рыдает… — Сестра Кристина, говоря это, воздевала руки к небу. — Только молитва приносит ему хоть какое-то отдохновение. И это продолжается с тех пор, как коронер Ральф так жестоко обошелся с ним: заставил глядеть на мертвеца! Как можно? Человека с такой больной душой и с таким изуродованным телом! Понимаю, он хочет найти убийцу, но разве можно забывать о душе?

Элинор была несколько удивлена горячностью в голосе своей помощницы, обычно весьма сдержанной и терпеливой.

— Коронер Ральф, — ответила она, — вскоре покинет пределы монастыря. Но в данное время я позволила ему опрашивать всех, кого он считает нужным.

Сестра Кристина склонила голову, но Элинор прекрасно видела, что та не может согласиться с ее словами.

Обе женщины стояли сейчас у занавески, отделяющей от общей палаты две койки, на которых разместились юноша со страшным шрамом на лице и его слуга Уолтер. Последний сидел сейчас со сложенными на груди руками и как будто спал. Молодой Морис лежал с открытыми глазами, уставившись в одну точку. Лицо его было мокрым от слез.

— Чем можно ему помочь? — спросила Элинор. — Что уже сделано?

Сестра Кристина ответила:

— Сестра Анна определила их в этот закуток, чтобы их никто не видел и они не видели никого, а один из братьев сказал, что у юноши никаких открытых ран нет, лихорадки тоже, а страдает он душою, и, как считает брат, из-за чего-то, случившегося в прошлом. Быть может, довольно давно. Лечение же только одно, миледи: молитва.

Элинор кивнула:

— Слуга этого человека говорил мне, что присутствие женщины весьма беспокоит его хозяина. Вы не пробовали прислать к нему монаха?

Сестра Кристина не слышала вопроса: ее лицо было обращено к небу, глаза закрыты, гладкое, полное тело находилось в напряжении, в легкой дрожи. Губы шептали молитву.

Когда Элинор повторила свои слова, она слегка вздрогнула и не сразу открыла глаза, однако взгляд оставался недоуменным, словно она несказанно удивилась тому, что оказалась опять на земле.

Элинор терпеливо ждала, пока та придет в себя.

— Я полагаю, миледи, — услышала она достаточно твердый голос сестры Кристины, — что Господь призвал меня, именно меня, молиться за исцеление этого юноши. И хотя благочестивые мужи не напрасно опасаются козней лукавых дочерей Евы, в молитвах, исходящих из женских уст, есть особая сила. Конечно, если эти уста принадлежат женщине, отказавшейся от плотских страстей.

— Что ж, сестра, — со вздохом сказала Элинор, — следуйте Божественному промыслу, но будьте осторожны. Помните, что ни сам Сатана, ни его посланцы не привыкли без боя расставаться со своими жертвами. И вы, и этот юноша не могут быть ограждены от их нападений.

— Господь обережет нас, миледи, будем надеяться. А вас прошу поскорей избавить этих двух людей от присутствия коронера.

Еще раз не сдержав вздоха, Элинор напомнила себе, что говорящая с ней женщина, вполне вероятно, уже находится на пути к подлинной святости. На том пути, на который ей самой ступить, увы, не дано.

— Я поговорю с ним, сестра, — сказала она, заканчивая разговор, — однако, прошу вас, не забывайте, что Господь никогда не считал Сатану глупцом, и потому снова напоминаю об осмотрительности.

Произнося все это, она отнюдь не была уверена, что сестра Кристина слышит ее, ибо веки той снова сомкнулись.

Прежде чем откинуть занавеску и войти к Морису и Уолтеру, она подумала еще, что, разумеется, очень жаль юношу, на которого так подействовало лицезрение мертвеца, однако остается немаловажным вопрос: отчего он так воспринял это?

* * *

Когда Элинор вошла, Уолтер открыл свой единственный глаз, встал и поклонился ей. Он выглядел совсем больным, и, несмотря на загар, лицо казалось серым.

— Мы с хозяином благодарны вам за гостеприимство, миледи, — сказал он. — Наше паломничество по святым местам было долгим и трудным, и я боюсь… — он с беспокойством и печалью поглядел на хозяина, уже сидевшего на постели, — …боюсь, что оно не сможет продолжиться, пока в здоровье сэра Мориса не наступит заметного улучшения.

— Быть может, у вашего хозяина есть семья, — предположила Элинор, — которой я могу сообщить о том, где он находится, и они сумеют прислать еще кого-то для помощи ему?

— Никого нет.

Ответ был резким. В голосе Уолтера слышался страх. Или злость? Так показалось Элинор. Она мягко произнесла:

— Те, кто обследовал вашего хозяина, заверили меня, что телесных повреждений, причиняющих ему боль, у него сейчас, к счастью, нет.

— Я уже имел честь говорить вам, что ожидаю помощи в исцелении его души, а не бренной плоти.

Элинор почувствовала, как в ней растет раздражение. Хотя по сути его слова были достаточно вежливы, в них она уловила явную насмешку и надменность. Это проглядывало даже в том, как он сложил свои тонкие губы.

— С Божьей помощью, — холодно произнесла она, — того же хотим и мы.

Ее собеседник уронил голову и начал пристально изучать ладони своих рук. Это продолжалось довольно долго.

— В чем причина, по вашему суждению, такого состояния сэра Мориса? — наконец спросила Элинор.

— В том, что у него есть душа, миледи.