Пазлы - [10]
В голове у меня все перемешалось от радости, от возникших вопросов и намечающихся уже ответов. В этом деле без бутылки не обойдешься, и я, каюсь, открыл хозяйский холодильник — руку протянул и открыл, словно и не дух вовсе, а совсем реальное телесное существо. Водка была, нашелся и кусок колбасы, я налил полный стакан и выпил. Зная, что ни опьянения, ни похмелья не предвидится, сразу же налил и выпил еще. До колбасы я даже дотянуться не успел — стукнуло, что ли, с отвычки…
«Я ведь спас своего папу, — рассказывал Лазаревич. — Заранее дал информацию. Но с условием — не предупреждать никого. Он, конечно, не послушался — разболтал, и когда проверка кончилась, посадили и не всех и не совсем тех. Отец на заводе уже не трудился. Он уволился и устроился работать в пункт приема стеклотары — помощником приемщика, где, проявив интеллект, придумал, как извлекать пробки, просунутые внутрь бутылок. Позже, уже на пенсии, он утверждал, что годы работы в приемном пункте были самыми счастливыми в его жизни. Эта история тоже отразилась на моей карьере — знали в конторе, кто сдал информацию, но простили почти, за что я им пожизненно благодарен»
11
Очнулся я за рабочим столом, в своем кабинете. Никого из инспекторов не было, а похмелье, все-таки, было, хотя не физическое, а какое-то эмоциональное. Кстати, самые смелые идеи мне всегда приходили в голову с похмелья. Папина школа. Сквозь стеклянную перегородку на меня смотрела Алиса.
— Алиса, милая, чем так смотреть, принеси лучше кофе. Только сама не вари, попроси Зину по дружбе.
Она ушла. Обиделась, конечно.
Несмотря на гудеж в голове, нужно было во всем разобраться. Я же понял, что меня подставили — не мальчик. Дело липовое: фальшивая разнарядка, нерадивый инспектор, клюнувший на марлевую повязку и на причитания понарошку восьмилетнего ребенка, а так же на видимое безразличие его родителей, справедливо не переживающих за здоровье упитанного и веселого пса; а еще — моя улица, утро, соседи, спешащие по делам… Знали, на какого живца ловить. Сшили дело — даже не дождались, пока что-нибудь убедительное подвернется.
Алиса принесла кофе — снова гадость и не помогает совсем — все-таки сама варила. Да и водка-то была тамошняя, а кофе здешний. Неужели и начальство эту дрянь пьет? Если так, то интерес понятен: им нужна материализация. Но ведь случалось уже: голубь как-то раз прилетел, а еще были лебедь и бык — правда, это вам не наше звено — боги. Значит, интригуют где-то во втором эшелоне, кто-нибудь покруче Шефа — этому и здесь хорошо, ни в каком другом месте так не отломится по его интересам. Собственно, мне с самого начала намекали…
Но причем тут я? Ведь не просто под руку попался…
Стоп: Дионис — Ариадна, Дионис Ариадну спас — увез с пустынного острова. Вот, что значит мамина школа — все помню. Но Алиса здесь, а материализация там. И Алиса не Ариадна — путаница какая-то.
12
Быстро. Быстро все кончилось. Меня переводят на склад. Собственно, нет какого-либо письма, или приказа…
Я по-прежнему принимаю отчеты, проверяю, подписываю, отсылаю… — вроде, ничего не изменилось. Но на последнюю вечеринку меня не позвали, а ребята отводят глаза.
Шеф изрек шепоточком, мимо проходя:
— Не переживай: везде — нежизнь.
Неужели миссия моя завершена? Если им все ясно, почему же неясно мне? Неужели любви маленького Жорика достаточно для материализации? Ну, для какой-то там частичной, моментальной, неполной…
Безвременье идет. Затребовали общий отчет — составил. Когда стал перечитывать — оказалось, что не хватает страниц — тех самых, на которых изложены недолгие мои похождения. Я восстановил эти страницы — вызвал Алису, снова все надиктовал подробно. Получилось на несколько строк больше. Я отослал отчет, но вскоре он вернулся с пометками: «дополнить», «уточнить», а в самом отчете не хватает все тех же страниц. Снова надиктовал — и опять получилось немного больше. Все повторилось — отчет вернули, страниц не хватает. Алиса плачет и печатает…
А за окном плывет гондола по каналу, унылый гондольер ковыряет в носу. Венеция — всегда мечтал побывать.
«Меня реанимировали, подлечили… Вскоре я вернулся из больницы. Забрал Жорика — он веселый и здоровый обитал в одной симпатичной семье, проживающей недалеко от моего дома. Люди подобрали его после аварии и выходили. Я и сейчас, когда уезжаю куда-нибудь, оставляю песика у них. А главное — я все понял. Я решил эту до смешного простую задачу.
На вопрос: „Так в чем же собственно секретик?“, Денис Карпович ответил так: „Ошибаетесь, молодой человек! Люди моей профессии секретов не выдают. Тем более, что секрет этот даже не государственный и не мировой — это наивысший секрет, и его надо хранить. Неужто вы думаете, что если бы Там мне не доверяли, я бы тут с вами сидел и пил водку?“»
Я, конечно, раскрутил Лазаревича — не одна бутылка вечером на веранде, а две — и выдал старик наивысший секрет. Но на другой день у него случился сердечный приступ. Денис Карпович Лазаревич умер. Все же необходимых для моего повествования подробностей я узнал до обидного мало.
Наш отпуск кончился. Мы вернулись домой. А вскоре на улице мне повстречалась Верунчик.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Им по шестнадцать, жизнь их не балует, будущее туманно, и, кажется, весь мир против них. Они аутсайдеры, но их связывает дружба. И, конечно же, музыка. Ред, Лео, Роуз и Наоми играют в школьной рок-группе: увлеченно репетируют, выступают на сцене, мечтают о славе… Но когда Наоми находят в водах Темзы без сознания, мир переворачивается. Никто не знает, что произошло с ней. Никто не знает, что произойдет с ними.
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Книга о жизни, о соединенности и разобщенности: просто о жизни. Москву и Таллинн соединяет только один поезд. Женственность Москвы неоспорима, но Таллинн – это импозантный иностранец. Герои и персонажи живут в существовании и ощущении образа этого некоего реального и странного поезда, где смешиваются судьбы, казалось бы, случайных попутчиков или тех, кто кажется знакомым или родным, но стрелки сходятся или разъединяются, и никогда не знаешь заранее, что произойдет на следующем полустанке, кто окажется рядом с тобой на соседней полке, кто разделит твои желания и принципы, разбередит душу или наступит в нее не совсем чистыми ногами.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.