Павлунькино чудо - [4]

Павлунька с неприязнью взглянул на угол, из которого тусклым пятном маячил безжизненно-восковой лик какого-то святого. Потом заиграла музыка, и он не заметил, как задремал…

Его разбудил весёлый голос бабушки, которая уже снова хлопотала возле кухонного стола:

- Павлунька! Слезай пирог кушать. Сейчас и отец придёт.

- Хорошо, бабушка, - сказал мальчик и, вспомнив о полотенце, начал наблюдать за движениями её ловких рук.

Вот старая шубейка полетела в сторону. Потом старушка сдёрнула фартук и в ужасе попятилась назад.

- Чудо! Чудо! - закричала бабушка и, быстро-быстро крестясь, испуганными глазами смотрела на неровные коричневые буквы, выступившие на полотенце. Потом она беспомощно взглянула на внука и слабо повторила:-Чудо, Павлунька! Ох, господи, боже мой, чудо!

Вспыхнувшее в душе мальчика чувство торжества сменилось глубокой жалостью к любимой бабушке. Он живо спрыгнул с полатей, подбежал к ней и обнял.

- Да ты не бойся, не бойся, бабушка! Это ведь знаешь, что написано? «Бога нет, а есть наука». Это

я сделал, я! Понимаешь? Химия это, только и всего. Реакция от тепла. Понимаешь?

- От тепла, говоришь? - переспросила старушка. - Ну, тогда уж убери сам полотенце то. А я, тёмная, ничего, совсем ничего не пойму…

Бабушка долго и неподвижно смотрела на полотенце, а потом медленно опустила руку, приготовленную для крестного знамения. Она растерянно взглянула на внука.

Павлунька обнял старушку и нежно прижался щекой к большой морщине на её виске.

МАСТЕР ИЗ ЕРЕВАНА

И всегда что-нибудь случается у нашей мамы! Сегодня она прибежала из кухни встревоженная. Я испугался. Может, с папой на заводе что-нибудь случилось?

Какое там! Всего-навсего прогорела любимая мамина кастрюля.

У неё всё любимое. Потеряется что-нибудь - она бегает, бегает. «Любимую свою, - говорит, - разливательницу потеряла». А разливательница тут же выглядывает из-под посудного полотенца. Смех ведь!

Попробовал бы я поднять такую панику, когда Витюшка Гришин ударил моим мячом о штангу и рассадил покрышку надвое, как арбуз. Засмеяли бы! Мою футбольную покрышку тогда сапожнику чинить отдали. Собрали по гривеннику и заплатили. А камеру я сам заклеил.

А вот как сейчас помочь маме?

- Дай-ка кастрюлю, - говорю. - В момент исправлю.

Посмотрел я на мамину любимую кастрюлю. Вижу-на дне дырочка с горошину. Посудина эмалированная. И написано: «Город Лысьва, 2-й сорт».

- Зачем, - говорю, - второй сорт берёшь? Покупала бы первый.

И не рад, что насчёт сорта заикнулся. Вспылила мама так, что я не знал, куда и деваться.

- Да знаешь ли ты, что эта кастрюля, - говорит мама, - старше тебя на два года! Её мне твой папа подарил, когда ещё женихом моим был.

Тут только я догадался: маме не кастрюля дорога, а папин подарок.

Вспомнил я, что у папы где-то паяльник есть, а олова у меня самого сколько хочешь.

- Давай, - говорю я маме, - запаяю кастрюлю. Из второго первый сорт сделаю.

Куда гам!

- Где уж тебе, - говорит, - суметь!

Забыла, видно, сколько раз я ей электрическую плитку чинил да перегоревшие пробки исправлял.

И всё же мама доверила мне отремонтировать кастрюлю. Развёл я огонь, нагрел паяльник, постарался. Он прямо даже малиновый сделался. Давай паять Паяю, паяю. Олово шипит, плавится, как масло, а к дырке пристать не хочет. Измучился я, вспотел. Наконец дело пошло. Запаял! Такую заплатку налепил, хоть топором руби - не срубишь.

- Вот, - говорю, - готова кастрюля. Лучше новой получилась.

Посмотрела мама и засмеялась:

- Заплатка уж очень велика. С блюдце. Такими заплатками папа паровозы чинит.

- Ладно, - говорю, - не смейся. Наливай воды, испытывай.

А дальше получилось то, чего я и сам не ожидал. Только налила мама воды, моя заплатка упала на пол. И вода потекла из кастрюли, как из водопровода.

Мама окончательно расстроилась:

- Знала, что не сумеешь, так оно и вышло.

Права мама оказалась. Тут уж ничего не скажешь. Растерялся я. Но потом придумал. Взял я кастрюлю - и бежать на улицу да за угол. А там, не доходя аптеки шагов пятьдесят, вывеска: «Ремонт самоваров, примусов и пр. Артель «Прогресс». И на вывеске - картинка: самовар ну точь-в-точь как у нашей бабушки. Такой же пузатый, точно объелся. А около него примус на одной ножке приплясывает

Подумал я немного. Зайти или не зайти? Там мастер работает нерусский. Как посмотрит он на тебя своими глазищами, чёрными да большими, ну, думаешь, проглотит!

Зашёл, а мастер и не смотрит на меня. Сидит, такой загорелый, большой, скоблит что-то. А кругом-то него! Чистой меди, наверное, килограммов тридцать. Делает мастер своё дело и заявляет:

- Заказы сегодня не берём. Работы много.

- Я спросить только хочу, дяденька, - обратился я к мастеру. И начал рассказывать, как я запаивал кастрюлю.

Мастер говорит:

- Ну-ну, проходи, садись, гостем будешь.

Я ему всё и рассказал. А он как расхохочется! Только зубы белые сверкают.

- Ах ты, мальчик, мальчик! Глупая твоя голова! Почему же ты раньше ко мне не пришёл? Да кто же оловом паяет? Одним оловом не запаяешь. Третник надо делать.

- Какой третник? -заинтересовался я.

- Это сплав специальный, мальчик, для пайки. Бери одну часть олова и две части свинца, вот тебе и будет третник.