Паутина - [25]

На лице Рябинина было написано такое искреннее изумление, что Дымов даже усмехнулся:

— Да, да, не удивляйтесь… Борьба! Враг ищет все ходы, все лазейки… Перед вашим отъездом, — я специально пригласил вас предупредить об этом, — вы должны будете навестить меня, и я вам дам некоторые советы, как вести себя, что делать в том или ином случае.

— Хорошо, товарищ полковник. Будет сделано.

— Уверен!.. Возможно, вам придется столкнуться с тем господином, которого вы видели в доме Марты Гартвиг. Так вот, могу сказать вам, что этот старик не кто иной, как владелец комиссионного магазина в Берлине, Густав Штрумме… Это, так сказать, его официальное лицо. Вот так-то.

Сергей Сергеевич постучал пальцами по столу.

— …Но, вероятнее всего, господин Штрумме не только и не главным образом коммерсант и владелец магазина. Он занимается и другими, не торговыми делами. Об этом мы тоже узнаем в самое ближайшее время, — уверенно добавил полковник.

Рябинин не выдержал:

— Значит Гартвиг!.. А я-то ей верил!

Движением руки Дымов остановил взволнованного лейтенанта.

— Я только что советовал вам, товарищ лейтенант, не делать поспешных выводов. Легче всего обвинить человека, особенно за глаза. Старая Марта Гартвиг, как мне представляется, и погибла только потому, что была честной женщиной и могла разоблачить Штрумме, а может быть, и не только его… Не так давно она потеряла мужа, потеряла братьев. Ее старший сын замучен в застенках гестапо. Оставшийся, младший, шофер берлинского такси — активист Союза свободной немецкой молодежи. Он всегда может стать жертвой подкупленных хулиганов и провокаторов. Кто знает, может быть, угрожая смертью ее единственному сыну в случае отказа, господин Штрумме вынуждал Марту Гартвиг передать подарок вашей сестре. Какова цель? Не знаю, пока не знаю… А когда все это сорвалось — ее убили, чтобы замести следы.

Сергей Сергеевич помолчал и добавил:

— К тому же подарок был совершенно безобидный, всего-навсего маленькое колечко.

— Товарищ полковник, — нерешительно и взволнованно спросил Рябинин, — но сестра, Тася, какова ее роль во всем этом деле?

В голосе Андрея звучала горечь, и Сергей Сергеевич понял, что должен как-то рассеять сомнения юноши, подбодрить его.

Сергей Сергеевич вышел из-за стола, взял за руку лейтенанта, усадил его на диван и сам уселся рядом. Долгое время молчал, потом неожиданно поднялся, подошел к окну и стал разглядывать осыпающиеся цветы.

— Забыли воду переменить и вот — пожалуйста, осыпаются! — проворчал он, бережно собирая лепестки, опавшие на подоконник.

— Вот так-то, лейтенант, — задумчиво заговорил он, возвращаясь и усаживаясь на диване. — Слишком часто мы забываем, что всякое живое существо требует внимания, заботы и любви… Я сегодня с утра одну семейную хронику прочел и попытался сделать некоторые выводы. Вот, послушайте…

…Жила была девочка, веселая, озорная. Родителей потеряла в первый год войны. Жила у тетки — мещанки и обывательницы. Самостоятельность рано получила, а серьезному отношению к жизни не научилась. Этакой попрыгуньей-стрекозой по жизни скакала, благо в прехорошенькую девушку превратилась. Был у девушки брат, комсомолец, серьезный паренек. Но он ушел в военное училище, стал занятым человеком и почти потерял сестру из виду. Вскоре девушка вышла замуж за очень хорошего и тоже очень занятого человека и сразу же уехала с ним за границу. Но и там она по существу была предоставлена самой себе. Все были заняты, всем было не до нее. За границей молодая женщина натворила немало глупостей… Но, к счастью, вскоре вернулась на родину… Родился ребенок, родители в нем души не чаяли… Но мальчик умер, не дожив до двух лет… И женщина снова одна. Правда, многие находят применение своим силам, идут учиться, работать. С женщиной, о которой я вам рассказываю, лейтенант, этого не случилось…

Сергей Сергеевич умолк. Вытащил папиросу, закурил и продолжал:

— На этом пока семейная хроника обрывается. Но вменил я себе в правило, товарищ лейтенант, встречаясь с людьми, подобными этой девушке, или даже не встречаясь, а просто что-нибудь узнав о них, особенно тщательно разбираться: где кончается ошибка и где начинается преступление…

Андрей Рябинин, затаив дыхание, слушал Сергея Сергеевича. Он прекрасно понимал, о ком говорит полковник, и ждал, что тот продолжит разговор. Но полковник ничего больше не сказал. Он стал рассеянно поглядывать в окно и даже, как показалось лейтенанту, размышлять о чем-то другом.

Наступило долгое молчание. Неожиданно полковник спросил:

— Вы сестре о кольце говорили?

— Да.

— И что же?

— Ничего. Удивилась, пожалела, что не получила заграничного колечка, и через полчаса забыла.

На лице Сергея Сергеевича мелькнула улыбка удовлетворения. Он повернулся к Рябинину и стал задавать самые житейские вопросы: где бывает лейтенант, хорошо ли проводит свой отпуск, посетил ли Третьяковскую галерею, осмотрел ли все станции метро?..

Почти на все вопросы Андрей отвечал утвердительно. Он действительно многое успел повидать за короткий срок и снова чувствует себя старым москвичом.

Беседу прервал телефонный звонок.

Сергей Сергеевич быстро прошел к столу и снял телефонную трубку. Он внимательно слушал все, что ему сообщали по телефону, и лицо его сразу стало напряженным и даже тревожным. Изредка он ронял одно-два слова: «Так, понятно… Хорошо…» Потом добавил: «Оставайтесь на месте. Я сейчас приеду сам… Да, да, приеду…»