Паутина миров - [7]

Сам же Корсиканец сидел, скрестив на груди руки, на краешке заваленного бумагами стола. Завибрировал один из телефонов и плавно поднялся в воздух. Вельянов бросил взгляд на мерцающий дисплей и отменил вызов, прижав указательным пальцем терминал к стопке бумаг.

– Фред, в меня всадили противотанковую, – сообщил Лещинский, поскольку понял, что Корсиканец ждет от него объяснений. – Дождались, когда машина окажется в неустойчивом положении, и приложили из РПГ. Какой-то хитник или просто местная сволочь и вредитель.

Корсиканец перевел взгляд на Гарреля.

– Я потерял Костю, – пробубнил тот, удрученно глядя на плохо застиранное кровавое пятно на ковре. – Видимость была – метра три, не больше. Радар ослеп, связь накрылась.

– Поддержку с воздуха оказать не мог, – в свою очередь покаялся Полынов. – Остался бы я в небе, недосчитались бы и флаера.

Корсиканец поджал губы и несколько раз кивнул.

– Формально претензий к вашему подразделению быть не может, – он поморщился. – Горячее торнадо, как воля божья – неотвратимо и непредсказуемо, ничего с ним не поделаешь. Но, черт возьми, потеря бронехода – это брешь в обороне. Пять машин были на ходу, так? Одна с самого начала барахлила, я перевел ее в резерв. Одну мы потеряли в первом же бою: тогда мы были совсем желторотыми, и нам нужно было научиться воевать. И вот теперь – минус еще бронеход. Получается, оставшаяся пара должна находиться на боевом дежурстве круглосуточно, так, что ли?

Не дождавшись ответа, Корсиканец продолжил:

– Наподдам под зад инженерам, пусть приводят в порядок резервный бронеход. Но вы ведь знаете этих нытиков, заладят свое: «техника чужих то… техника чужих се…» Пострелял бы дармоедов, и сам бы все сделал. Костефан! – Корсиканец сурово поглядел на Лещинского. – Тебя, дружбанчик, я наказать обязан. Ну-ну, не дергай глазом, я сделаю это аккуратно… – Он кисло усмехнулся. – Откомандирую тебя на недельку к Данеляну в «колбасный цех». Пара крепких рук там всегда пригодится. Что Данелян скажет, то и будешь делать, понял?

– Понял, Фред! – с готовностью отозвался Лещинский. В «колбасном цеху», конечно, что в авгиевых конюшнях. И еще осаждающие завод попрошайки и воришки… Но Корсиканец был волен наказать проштрафившегося гвардейца как ему заблагорассудится. Поэтому стоило поскорее исчезнуть с глаз долой и приступить к работе, на которую расщедрится Данелян. Данелян, кстати, не идиот. Он не станет приказывать гвардейцу кидать лопатой дерьмо.

– Ладно. Ты, – кивок в сторону Лещинского, – дуй в «колбасный цех». Прочий гербарий, – скупой жест, точно Корсиканец стеснялся обезьяньей длины своих рук, – свободен, служите дальше. Я потом подумаю, как подкорректировать состав патрулей и график.

Гвардейцы гуськом направились к выходу. Лишь оказавшись во дворе Управления Колонией, окруженном укропными деревьями, они смогли перевести дух. Лещинский сунул в губы пустую трубку, Полынов меленько перекрестился, а Гаррель вышел на солнце, и, обратив к красно-оранжевому диску нечеловеческую физиономию, что-то быстро прошептал.

Над зданием Управления – кособоким цилиндром из железа и бетона, увитым местным золотистым плющом – пролетел флаер, и Лещинский с Полыновым тоже задрали головы.

– Шурик почапал, – зажмурив один глаз, прокомментировал Полынов. – Будет с кем перекинуться в преферанс.

Взгляд Лещинского скользнул по потрепанной летающей машине, устремился выше. Небо этого мира по-прежнему действовало на него гипнотически.

Дуга Кольца, прозванная Чертовым Коромыслом, соединяет восток с западом. Днем оно похоже на лезвие сабли. На закате дуга наливается красным, словно кто-то успел обагрить саблю кровью. А ночью Кольцо сверкает пепельным серебром отраженного света. Когда над горизонтом восходят обе луны, Коромысло затмевает их по очереди. Становится видно, что дуга не сплошная, а состоит из множества тоненьких полуколечек, концентрически вложенных одно в другое и вращающихся с разной скоростью: те, что ближе к поверхности планеты – быстрее, те, что дальше – медленнее. Правда, разглядеть это вращение можно лишь в сильный бинокль. Лещинский, бывало, часами следил, как текут серебристые дугообразные струйки над темными изломами городских крыш, и не в силах был отвести глаз. Сейчас солнце приближалось к внешнему краю Кольца. Вот-вот должно было начаться Полосатое затмение.

– Ладно, други, – сказал Полынов. – Кто куда, а я к Никитичне. У нее, говорят, свежие стрекозки появились. Они, понятно, сейчас ни на что не годны, но в перспективе…

Гвардейцы заржали.

– Чего ржете? – обиделся Полынов. – По штатному расписанию на мне инструктаж новичков по правилам безопасности!

– Откуда стрекозки-то взялись? – осведомился Лещинский.

– Вчерашним торнадо принесло.

– Как это?

– А-а, – отмахнулся Полынов. – У него вот спроси. Пошел я.

Пилот ткнул кулаком в спину неподвижного, как изваяние, Гарреля, и нырнул в тень укропных деревьев.

– Фаги любят бурю, – произнес Гаррель, не оборачиваясь. – Ребята говорят, вчера у завода проклюнулся. Полчаса выворачивался… Выплюнул партию девок, засосал трех побирушек…

То Нда Хо Гаррель осекся. Стиснул до хруста правую пятерню, словно раздавил что-то.