Паутина - [12]

Глава 6

Как только Оливер Костелло, сопровождаемый мисс Пик, покинул комнату, слезы брызнули из глаз Пиппы.

– Он заберет меня отсюда, – вцепившись в Клариссу, кричала она, задыхаясь от горьких рыданий.

– Нет, никогда, – уверяла ее Кларисса, но Пиппа в ответ только ревела:

– Я ненавижу его. Я всегда его ненавидела.

Видя, что девочка уже на грани истерики, Кларисса резко одернула ее:

– Пиппа!

Пиппа отпрянула и снова завизжала:

– Я не хочу возвращаться к моей матери, я лучше умру. Гораздо лучше умереть. Я убью его.

– Пиппа! – снова прикрикнула Кларисса.

Но Пиппа уже билась в настоящей истерике.

– Я убью себя! – рыдала она. – Я разрежу себе руки, и из меня вытечет вся кровь.

Кларисса схватила ее за плечи.

– Пиппа, держи себя в руках. Говорю же тебе, все в порядке. Я здесь.

– Но я не хочу возвращаться к матери, и я ненавижу Оливера, – отчаянно восклицала Пиппа. – Он злой, злой, злой.

– Да, дорогая, я знаю. Я знаю, – успокаивающе шептала Кларисса.

– Ничего ты не знаешь! – В голосе Пиппы слышалось еще большее отчаяние. – Я вам всего не рассказала, когда приехала сюда жить. Я не могла говорить об этом. Но ведь не только Миранда была все время такой ужасной и пьяной или какой-то там. Однажды вечером, когда она ушла куда-то, а Оливер остался дома со мной... думаю, он очень много выпил... я не знаю... но... – Она замолчала, не в состоянии продолжать. Затем, пересилив себя, уставилась в пол и невнятно пробормотала: – Он пытался делать со мной это.

Кларисса в ужасе смотрела на девочку.

– Пиппа, что ты имеешь в виду? – прошептала она. —Что ты хочешь сказать?

Пиппа затравленно озиралась, будто бы в поисках того, кто произнес бы за нее эти слова.

– Он... он пытался поцеловать меня, а когда я его оттолкнула, он схватил меня и стал срывать платье. Потом он... – Внезапно она замолчала и зашлась в рыданиях.

– О, бедняжка моя, – шептала Кларисса, прижимая к себе ребенка. – Постарайся не думать об этом. Все-все прошло, и никогда ничего такого с тобой больше не случится. Я уж постараюсь, чтобы Оливер поплатился за это. Мерзкая скотина. Ему это так не пройдет.

И настроение Пиппы внезапно изменилось. В голосе ее зазвучала надежда, – видимо, в голову ей пришла свежая мысль.

– Может, его молния ударит, – произнесла она.

– Весьма вероятно, – согласилась Кларисса. – Весьма вероятно. – И во взгляде ее была непреклонная решимость. – Теперь возьми себя в руки, Пиппа, – принялась она убеждать ребенка. – Все в порядке. – Она достала из кармана носовой платок. – Давай-ка высморкайся.

Пиппа так и поступила, а затем принялась вытирать платком свои слезы с платья Клариссы. На это Кларисса попыталась изобразить смешок.

– А теперь давай-ка наверх, мыться, – распорядилась она, разворачивая Пиппу к двери в холл. – Я имею в виду, мыться по-настоящему – у тебя абсолютно грязная шея.

Казалось, Пиппа совершенно успокоилась.

– Всегда так, – огрызнулась она и поплелась к выходу. Но уже в дверях внезапно повернулась и подбежала к Клариссе. – Ты ведь не позволишь ему забрать меня, правда? – умоляюще воскликнула она.

– Только через мой труп, – решительно заявила Кларисса. И тут же поправила себя: – Нет – через его труп. Вот так! Это тебя устраивает? – Пиппа кивнула, и Кларисса поцеловала девочку в лоб. – А теперь иди.

Напоследок Пиппа крепко обняла мачеху и вышла из комнаты. Мгновение Кларисса постояла в задумчивости, а затем, придя к заключению, что в комнате становится темновато, включила свет. Она закрыла застекленные двери в сад, потом села на диван и уставилась в одну точку, погруженная в свои мысли.

Прошла лишь минута или две, когда, услышав стук входной двери, она перевела полный ожидания взгляд на дверь в холл, откуда мгновение спустя вошел ее муж Генри Хейлшем-Браун. Это был вполне интересный мужчина около сорока лет с ничего не выражающим лицом, украшенным очками в роговой оправе. В руках он держал портфель.

– Здравствуй, дорогая, – сказал он, включая бра на стене и устраивая свой портфель в кресле.

– Здравствуй, Генри, – отозвалась Кларисса. – Что за ужасный день сегодня.

– Вот как? – Он подошел к дивану и наклонился поцеловать жену.

– Я даже не знаю, как начать, – продолжила она. – Выпей что-нибудь прежде.

– Не сейчас, – сказал он, подойдя к застекленным дверям, чтобы задернуть занавески. – Кто дома?

Слегка удивившись вопросу, Кларисса ответила:

– Никого. Сегодня у Элджина свободный вечер. «Черный четверг», ты же знаешь. Поужинаем холодным окороком и шоколадным муссом, а кофе будет хорош по-настоящему, потому что приготовлю его я.

Единственной реакцией Генри было вопросительное «Гм?».

Задетая такой холодностью, Кларисса спросила:

– Генри, что-нибудь случилось?

– Ну, в некотором смысле, – последовал ответ.

– Что-то плохое? – продолжала допытываться она. – Это Миранда?

– Нет-нет, в самом деле, ничего страшного, – заверил ее Генри. – Скорее, я бы сказал, наоборот. Да, скорее наоборот.

– Дорогой, – сказала Кларисса, и в голосе ее была любовь с едва ощутимой насмешкой, – дано ли мне ощутить за этим непроницаемым министерским фасадом хоть какие-то человеческие эмоции?

Предвкушение удовольствия нарисовалось на лице Генри.