Паутина Циолковского, или Первая одиссея «Мира» - [2]

«Скорость — 300 000 км/сек. После выключения второго бикронного ускорителя ожидается преодоление сверхсветового барьера», — бесстрастно вывел на экран Главный компьютер.

Сверхсветовой барьер преодолевать было гораздо проще, чем сверхгравитационный. Внешне, в общем-то, ничего не менялось, только на экране неожиданно дружно вспыхивали тысячи звезд, которые обретали, наконец, реальность и способность быть видимыми для космонавтов. Пока корабль не пересек сверхсветовой барьер, окружающий мир для него как бы и не существовал, потому что ни одно физическое тело не могло в природе преодолеть сверхсветовой барьер без помощи бикронного ускорителя, который существовал в космосе только вблизи сферы Шварцшильда черных дыр.

Шестун ощутил, как его тело пронзили мириады маленьких иголок — потоки нейтрино и гравитонов, неожиданно обретшие реальность, атаковали атомы и молекулы нервной системы, сигнализируя прохождение сверхсветового барьера. «И здесь человек все же быстрее», — вновь улыбнулся командир. Почти тотчас стал прозрачным главный иллюминатор и перед Шестуном зажглось утыканное редкими звездами черное небо.

Створки входа в Центральном Пульте Управления едва слышно разъехались в стороны и, пропустив внутрь Косовского, вновь захлопнулись за его спиной.

— Ну, как картинка? — спросил Косовский.

— Сейчас посмотрим, — Шестун пожал руку старшему офицеру и затребовал у компьютера точные координаты «Мира».

Через мгновение внутри голографической карты зажглась маленькая зеленая точка.

— Мы в горловине, — пояснил командир.

Туманность располагалась вокруг Витязя А не сплошной сферой и имела несколько разрывов, в одном из которых и оказался сейчас корабль. Эту позицию предполагалось занять заранее, так что не произошло ничего особенного.

Прямо перед «Миром» началась вибрация каких-то полутеней и огненных роев, напоминающая земное северное сияние и, наконец, из этого вихря возникла «Филадельфия», как две капли воды похожая на корабль Шестуна. Сзади «Мира», также успешно преодолев сверхгравитационный и сверхсветовой барьеры, материализовался «Де Голль», немного уступающий «Миру» и «Филадельфии» в размерах, зато более маневренный и скоростной.

Приняв рапорты от командиров «Де Голля» и «Филадельфии» и убедившись, что не произошло ничего нештатного и все идет по плану, Шестун повернулся к Косовскому:

— Ну что, Игорь, приехали?

— Кажется, приехали.

— Отправим «Де Голль» на орбиту вокруг Витязя Б, а сами параллельным курсом с «Филадельфией» войдем в Паутину Циолковского для изучения ее химического состава, — пояснил старшему вахтенному офицеру Шестун, впервые изложив суть полученного на Земле от Президента Союза приказа.

— Понял, — серьезно кивнул Косовский. — Сколько осталось до Паутины?

— Всего две астрономические единицы. Часа через четыре будем на месте, — пояснил Шестун. — Сейчас должен придти Клод с анализом сканирования.

— Не сладко ему пришлось. Не рано ты его пригласил? — пожал плечами Косовский.

— Не рано, Игорь, я привык делать все наверняка, — спокойно возразил командир.

Это было правдой. Космос уже давно приучил Шестуна делать все быстро и сейчас тоже, потому что в любую минуту могла возникнуть нештатная ситуация, а корабль мог оказаться к ней не готовым. Сейчас, конечно, под руками была целая флотилия, но все равно нужно было быть готовым ко всему.

Разговор прервал вошедший в рубку Клод:

— Разрешите? У меня последние данные сканирования.

Компьютерщик выглядел совершенно усталым и разбитым, и Андрею стало жаль венерианина, но он не подал вида, решив, что Мюррей сможет отдохнуть потом — все же космический полет на флагмане разведки, это не лечение в Центре Здоровья.

— Все нормально? — спросил Косовский.

Мюррей молча вставил цилиндр памяти в Главный компьютер, и командир с Косовским тут же оказались в центре огромного голографического глобуса. Если бы не светящаяся панель управления и лица офицера и компьютерщика, можно было подумать, что все неожиданно оказались прямо в открытом космосе.

Вокруг была точная копия того, что сейчас увидел бы внешний наблюдатель. Справа внизу горел яркий диск Е750. Витязь А даже отсюда, с периферии своей системы, поражал своими размерами и светимостью. Чуть выше, почти рядом с диском Е750, но гораздо более тускло светил почти такой же диск Е751. Витязь Б был гораздо ближе к «Миру» и изображение обеих звезд образовали какое-то подобие гантели с очень разнесенными в обе стороны концами.

— В целом небо почти нормальное, если не считать одно маленькое но… — начал объяснять Мюррей.

— Давай без лирики, Клод! — предупредил командир, любивший сразу переходить к сути.

— В кубе 716-215-318 (он чуть слева, у нас над головой) обнаружен странный объект. Даже как бы и не совсем объект, а так… — область. Не более пятисот метров в диаметре. Ни в оптическом, ни в радиодиапазоне нет ничего странного. То же можно сказать и о потоке нейтрино. Но вот гравитоны… С ними происходит что-то странное. Такое впечатление, будто бы они по пути к сканеру прошли через мощное искривление гравитационного поля именно в районе объекта. Словно там находится черная дыра. Но бикроны ведут себя нормально, да и ни в одном другом диапазоне нет ничего похожего. Поэтому это не черная дыра.