Патрул - [15]

- Великое сострадание!

Пусть зародится оно там, где еще не зародилось,

Да не убудет оно там, где уже зародилось

И так распространится все дальше и дальше!

В завершении практики Ринпоче с восторгом видит в красном небе Амитабху в союзе с супругой – они слепили свой зримый облик из сверкающих в лучах заката облаков, чтобы принять подношения драгоценной Бодхичитты.

На другой стороне неба - если у неба есть сторона - облака нарисовали несколько Дакинь, танцующих на лотосах - несколько «цветов бодхичитты».

Слышен плеск воды.

Спустившись с небес на землю, мы обнаруживаем, что на озере весна, даже начало лета. Такое чудо. Небо то же самое, земля иная.

Патрул Ринпоче заходит в озеро купаться. Исполненный непреходящего счастья, он погружается в воду, ныряет и надолго исчезает из виду.

У нас появляется время осмотреть окрестности, полюбоваться пейзажами.

Ринпоче показывается из воды далеко от берега, восстанавливает дыхание, и снова ныряет.

Мы вновь гуляем по окрестностям, наслаждаемся пейзажами, осознавая, что времени, из которого мы привыкли выколачивать деньги и другие полезные вещи, не существует. Мы видим другое время, оно рождает у наших ног цветы, поет птичьими голосами и вновь рождает цветы. Над цветами порхают бабочки-однодневки, которым не приходит в голову делать проблему из факта своей короткой жизни, они готовы дарить радость всем, с кем связаны узами кармы.

Патрул выбирается на берег, ложится на песок, расправив руки. Его взгляд сливается с Всеблагим пространством.

Патрул идет по лесу. Встречает волка. Они сталкиваются нос к носу, неожиданно. Не так, что кто-то кого-то видит издали, а потом идет завязывать отношения, а, вот, сразу.

Патрул с улыбкой смотрит на волка, словно его показывают по телевизору. У зверя роскошные глаза, красоте которых могут позавидовать люди.

- Ай-ай-ай! Какие глаза! – шепчет Патрул, наклонившись к хищнику. – Какие глубокие глаза!

Волк в замешательстве. Наконец, он решает, что будет благоразумнее убраться восвояси.

Патрул провожает его очарованным взглядом.

- Красавец, - шепчет себе под нос Ринпоче.

Ринпоче срубает топором сухие ветки, ломает их и складывает вместе.

Нарубив достаточно веток, Ринпоче сгребает добычу в охапку.

Вечер переходит в ночь. Возле пещеры горит костер. Напевая ОМ МАНИ ПЕМЕ ХУМ, Патрул разогревает пищу.

Пещера. Алтарь, горят свечи. Патрул Ринпоче читает «Путь Бодхисаттвы» Шантидевы:

- Да буду я другом и утешителем

Для всех, кого нет со мной.

Да буду я попечителем и врачевателем

Для всех в этом мире,

Пока последний страждущий не исцелится.

Да буду я опорой хромому

И светом, идущим в ночи.

Да буду я защитником беззащитного

И Чистой Землей

Для всех, кто обрел этот берег.

Патрул поднимает взгляд со страниц книги.

- И пока стоит мир, - заканчивает голос Ринпоче. - В сострадании нам будет являться Будда.

День. По долине мчатся три всадника и одна свободная лошадь. Великолепные горные пейзажи, наездники на гоночной скорости, - все это выводит нас из глубокого состояния бодхисаттвы.

Всадники мчатся вдоль знакомого озера. На месте, где Ринпоче совершает подношения, лошади останавливаются, и мы узнаем в одном из всадников Таши Озера. Он мало чем напоминает робкого ученика или правильного монаха, каким мы его знали несколько лет назад. Сегодня это «высокий чиновник с успешной карьерой». Однако он не забыл святого места - спешился, чтобы постоять на земле даков и дакинь.

Пока Таши топчется на святом месте, непробиваемую маску на его лице озаряют «лучи бодхичитты».

Затем Таши седлает коня, и всадники скрываются из виду.

Привязав лошадей к деревьям, троица поднимается в гору пешим ходом.

Патрул сидит у входа в пещеру, перебирая четки. Увидев монахов, Ринпоче их приветствует.

- Джамьянг Кхенце заболел, - говорит Таши. – Вам бы лучше к нему приехать.

- Все так плохо? – морщится Патрул.

- Никто ничего не говорит. Он хотел бы вас видеть. Я знаю Кхьенце Ринпоче. Он вас так любит, что если вдруг уйдет, не повидав вас…

Обратный путь. По долине мчатся четыре всадника.

Монастырь. Четыре всадника въезжают во двор, спешиваются, монахи монастыря моментально подхватывают лошадей, всадники заходят в монастырь.

Патрул и Таши идут по монастырю, доходят до двери, в которую когда-то Таши Озер не мог попасть несколько дней.

Комната Джамьянга Кхенце. На кровати лежит Джамьянг Кхенце, рядом с ним высокие ламы монастыря. Очевидно, путники угодили в самую гущу совещания.

- Эмма! – Увидев Патрула, Джамьянг Кхенце слабо вскрикивает, насколько позволяет больной организм. – Старый проходимец удостоил вниманием немощного Кьенце! А-ла-ла!

- Кхьенце?! - Патрул подходит к кровати, как бы пытаясь узнать в больном однокашника: – Или Будда, источник сострадания?!

- Да, вот, Будда, источник сострадания, - соглашается больной. – Если б не я, кому бы ты сострадал, бездельник?

Они соединяются лбами в приветственном благословении. Это больше, чем благословение, ибо отсоединившись от Патрула, голова Джамьянга Кхенце падает на подушку без признаков жизни, как если бы достигла чистой земли и некуда было бы больше стремиться.

Во время паузы Патрул замечает на тумбочке рядом с больным - на великолепной драгоценной подставке - алмаз или другой драгоценный камень.