Патриотизм и русская цивилизационная идентичность в современном российском обществе - [70]

Шрифт
Интервал

Таким образом, главным в определении патриотизма Трубецкого становится православная составляющая, тогда как атеистическое мировоззрение ведет к безнаказанности, безответственности, бездуховности личности и гражданина общества. Родина и ее политическая форма – государство – отделяется от общества и приобретает значение относительной ценности. Вера православная, содержащая в себе высший нравственный закон, является основной характеристикой христианского патриотизма.

В контексте религиозно-философского определения патриотизма можно выделить следующие его признаки:

• утверждение неразрывной взаимосвязи и неспособности от дельного, независимого существования факта патриотизма (эроса) и нормы патриотизма, т. е. его нравственного воплощения;

• познание патриотизма возможно только с позиций и в системе нравственности, в тесной взаимосвязи с религией;

• различное религиозное мировоззрение по-разному определяет основные признаки патриотизма: католическое (через сознание, мысль, истину), православное (через веру и нравственность);

• выражение истинного патриотизма (П.Я. Чаадаев) или христианского (Е.Н. Трубецкой) в условиях его иного понимания политической властью может создавать конфликтную ситуацию. Отказ от целостного восприятия отечества, зависимость любви к родине от характера политической власти обосновывают феномен измены родине, который на самом деле и является таковым в рамках сложившейся политической системы. С религиозно-философской позиции такие параметры, как сознание и истина или вера и нравственность, раскрывают суть патриотизма, а с государственно-правовой и политической могут стать причиной предательства. Несоответствие религиозно-философского понимания образа родины ее реальному государственному воплощению создает конфликт сознания, веры и политики;

• происходит невольное отрицание тождественности субъекта познания (обретения) патриотизма с объектом любви;

• истина и полезность чаадаевского патриотизма и христианская сущность патриотизма Трубецкого являются его основными, аргументированными характеристиками, разрешающими проблему познания иррационального;

• в основе концепции лежит предупреждение о неразумной, слепой стихийности национального эроса, которая может привести к жертвам и насилию.

Аксиологический подход (Муретов, Устрялов – патриотизм как эстетическая ценность; Струве – патриотизм как этическая ценность) характеризуется следующими тезисами:

• отсутствие единой терминологии патриотизма (патриотизм тождественен национализму);

• признание природы патриотизма вне нравственных норм;

• познание иррационального в других плоскостях, где патриотизм может приобретать рациональное значение;

• возможность, но недостаточность познания чувства любви к родине в системе этики;

• осторожное отношение к национальному эросу проявляет себя в его ограничении, зависимости и равноправной взаимосвязи с ценностями этики, эстетики;

• критика религиозно-философского подхода, особенно его пристрастия к нравственным нормам – всеобщим и безусловным, находит свое выражение не в столкновении доброго и злого, а в противопоставлении и сосуществовании «ценности добра с ценностью красоты или ценностью познания» (Н.А. Бердяев);

• эстетическая ценность патриотизма проявляет себя через ощущение красоты родины, прекрасность самой любви, объективной, независимой и безусловной, тем самым отражая в большей степени его чувственную значимость;

• патриотизм как этическая ценность (главным параметром его выступает свобода в интерпретации П.Б. Струве) носит личностный высоконравственный духовный характер и выражает себя в политике в единственно возможной форме – либерализме;

• в концепции Н.В. Устрялова обосновывается необходимость равноправного взаимодействия эроса, этики и эстетики, но определяющим становится начало красоты. Все эти параметры в рамках истинного патриотизма направлены на признание любой политической власти, способной сохранить силу, державность государства. Характер государственной политики не может повлиять в глобальном масштабе на постоянные, объективные безусловные достоинства родины. Иначе любое изменение политического курса и несогласие с ним могло бы реально обосновывать естественную, оправданную измену родине как позитивное проявление патриотизма по отношению к прежней власти.

Критика эстетической концепции в рамках аксиологического подхода осуществляется Г.В. Флоровским с позиции духовно-религиозного осмысления патриотизма, основанного на двух определяющих параметрах: человеческой свободе и исторической необходимости, синтез которых достижим только в системе православного мировоззрения. С учетом одновременного восприятия достижений Октябрьской революции (как факта) и морального осуждения деятельности ее участников Г.В. Флоровский выделяет праведный и греховный патриотизм.

Принципом праведного патриотизма становится смирение – признание революции как объективно-исторического факта. Человек не всемогущ, но он свободен в своих действиях и оценках. Признание с позиций праведного патриотизма неизбежности русской революции «не равнозначно ее моральному одобрению»


Рекомендуем почитать
ХX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной Европы

Бывают редкие моменты, когда в цивилизационном процессе наступает, как говорят немцы, Stunde Null, нулевой час – время, когда история может начаться заново. В XX веке такое время наступало не раз при крушении казавшихся незыблемыми диктатур. Так, возможность начать с чистого листа появилась у Германии в 1945‐м; у стран соцлагеря в 1989‐м и далее – у республик Советского Союза, в том числе у России, в 1990–1991 годах. Однако в разных странах падение репрессивных режимов привело к весьма различным результатам.


К двадцатипятилетию первого съезда партии

Сборник воспоминаний и других документальных материалов, посвященный двадцатипятилетию первого съезда РСДРП. Содержит разнообразную и малоизвестную современному читателю информацию о положении трудящихся и развитии социал-демократического движения в конце XIX века. Сохранена нумерация страниц печатного оригинала. Номер страницы в квадратных скобках ставится в конце страницы. Фотографии в порядок нумерации страниц не включаются, также как и в печатном оригинале. Расположение фотографий с портретами изменено.


Кольцо Анаконды. Япония. Курилы. Хроники

«Кольцо Анаконды» — это не выдумка конспирологов, а стратегия наших заокеанских «партнеров» еще со времен «Холодной войны», которую разрабатывали лучшие на тот момент умы США.Стоит взглянуть на карту Евразии, и тогда даже школьнику становится понятно, что НАТО и их приспешники пытаются замкнуть вокруг России большое кольцо — от Финляндии и Норвегии через Прибалтику, Восточную Европу, Черноморский регион, Кавказ, Среднюю Азию и далее — до Японии, Южной Кореи и Чукотки. /РИА Катюша/.


Кольцо Анаконды. Иран. Хроники

Израиль и США активизируют «петлю Анаконды». Ирану уготована роль звена в этой цепи. Израильские бомбёжки иранских сил в Сирии, события в Армении и история с американскими базами в Казахстане — всё это на фоне начавшегося давления Вашингтона на Тегеран — звенья одной цепи: активизация той самой «петли Анаконды»… Вот теперь и примерьте все эти региональные «новеллы» на безопасность России.


Кольцо Анаконды. Арктика. Севморпуть. Хроники

Вместо Арктики, которая по планам США должна была быть частью кольца военных объектов вокруг России, звеном «кольца Анаконды», Америка получила Арктику, в которой единолично господствует Москва — зону безоговорочного контроля России, на суше, в воздухе и на море.


Мир, который построил Хантингтон и в котором живём все мы. Парадоксы консервативного поворота в России

Успехи консервативного популизма принято связывать с торжеством аффектов над рациональным политическим поведением: ведь только непросвещённый, подверженный иррациональным страхам индивид может сомневаться в том, что современный мир развивается в правильном направлении. Неожиданно пассивный консерватизм умеренности и разумного компромисса отступил перед напором консерватизма протеста и неудовлетворённости существующим. Историк и публицист Илья Будрайтскис рассматривает этот непростой процесс в контексте истории самой консервативной интеллектуальной традиции, отношения консерватизма и революции, а также неолиберального поворота в экономике и переживания настоящего как «моральной катастрофы».