Патриотический цикл произведений В Яна - [2]
Горький согласился с моими замечаниями. "Грядет новый Чингисхан - Гитлер, - говорил Алексей Максимович, - и надо показать ужас его нашествия... важность и возможность ему сопротивляться..."
Автор с пониманием воспринял эти пожелания, доработал рукопись, и весною 1939 года появилась его прекрасная книга "Чингисхан".
Несколько позже, в годы Великой Отечественной войны, писатель выделил из этого произведения и развил в самостоятельную повесть тему борьбы опального наследника трона Хорезм-шахов Джелаль эд-Дина и его отважных воинов-хорезмийцев, с нашествием Чингисхана. Давшая название нашему сборнику повесть "На крыльях мужества" печаталась в годы войны в Средней Азии, ее книжки в "Библиотечке бойца" посылались на фронт.
Через несколько месяцев после выхода в свет "Чингисхана" началась вторая мировая война, возвестившая о появлении современного (тогда) "бронированного Чингисхана", и книга В. Яна, рассказывающая о событиях семисотлетней давности, стала необычайно актуальна.
Эта повесть, как и появившаяся вскоре, накануне вероломного нападения фашистской Германии на СССР, ее продолжение, повесть "Батый", а затем и другие книги исторической эпопеи В. Яна рисовали трагические и героические картины истории, воскрешали образы наших далеких предков, защищавших Родину от завоевателей, и вдохновляли советских воинов, оборонявших родные города и села от армии современных "чингисханов и батыев".
Произведения, вошедшие в настоящий сборник, близки по времени действия, рисуют события одной исторической эпохи XIII века: нашествие с Востока на Среднюю Азию орд Чингисхана и отчаянное сопротивление насильникам воинов-хорезмийцев, возглавляемых Джелаль эд-Дином ("На крыльях мужества"), отражение вторжений в Северную Русь с Запада шведских и тевтонских рыцарей-завоевателей свободолюбивыми русскими воинами, предводимыми юным князем Новгородским Александром Ярославичем, прозванным впоследствии "Невским" за победу на Неве ("Юность полководца").
Обе эти повести продолжают и развивают тему вторжения и сопротивления насильникам, начатую автором в повестях своей трилогии, призывают к борьбе за свободу и независимость, рисуют героические образы борцов за родные рубежи, светлые лики их руководителей, мрачные фигуры завоевателей.
В этих произведениях автор, не прибегая к готовым обобщениям, лишь отобрав необходимый исторический материал, силой художественного воображения и мастерством писателя, воссоздал прошлое в рельефных, ярких картинах и живых фигурах персонажей действия, чем ответил на вопрос: почему культурные, высокоразвитые по тем временам цивилизации, страны и народы с многомиллионным населением были завоеваны и раздавлены иноземным врагом, меньшим по численности, зачастую стоявшим на более низкой ступени общественного развития, но сильным своим единством, военным искусством, грабительской целенаправленностью, вероломством и беспощадностью, как это было в нашествиях Чингисхана и Батыя.
Убедительность и влияние произведений В. Яна в том в особенности, что его художественные образы не противоречат исторической правде, а, напротив, раскрывают, подтверждают ее.
Повести писателя, как и его исторические рассказы, свидетельствуют о тщательном изучении документальных материалов изображаемых эпох и современных исследований, о богатом творческом воображении, всегда основывающемся на жизненной правде. Именно поэтому для В. Яна, глубоко познавшего эпоху, историческая правда и есть художественная правда.
Читатель верит его героям, и если они и не произносили слов, приписанных им автором, то могли бы их произнести. Возможно, некоторых поступков, совершаемых героями этих произведений, не было в действительности, но они могли быть, настолько верно и живо нарисовал писатель образы своих героев.
Вместе с тем автор мастерски владеет словесной живописью. Колоритны его описания Древней Азии, в которых яркость красок сочетается с верностью изображения бытовых деталей. В этом В. Яну, несомненно, помогли личное знакомство с "голубыми далями Азии", путешествия по ее пустыням и горам, селениям и городам, встречи с ее жителями, многие переживания и впечатления, оставшиеся от нескольких лет, проведенных им "под солнцем Азии".
А для изображения Северной Руси и Прибалтики немало дали автору личные впечатления, вынесенные из его "хождения по Руси", ее северным губерниям конца XIX века и жизни в свои гимназические годы в Риге и Ревеле (Таллине), посещения Чудского озера и Невских берегов.
Это сочетание знаний историка, наблюдений "землепроходца" и мастерства писателя позволило В. Яну создать серию высокохудожественных, немеркнущих во времени исторических произведений.
Великолепно написаны исполненные глубокого смысла портреты насмерть перепуганных властелина "Великого Хорезма" Мухаммед-шаха и его приближенных, ищущих спасения в бегстве, трусливо и предательски бросающих свои народы на разорение, и светлые мужественные образы борцов за свободу, отважных воинов-хорезмийцев, их вождей Джелаль эд-Дина, Тимур-Мелика и других национальных героев народов Средней Азии.
Также впечатляющи и образы Александра Ярославича, князя Новгородского, его богатырей Гаврилы Олексича и Кузьмы Шолоха, описания трудной юности сына князя Ярослава в борьбе с "переветчиками" - предателями родной земли, а затем с закованными в стальные латы шведскими и немецкими рыцарями, крестом и мечом утверждавшими власть Тевтонского Ордена на Балтийском берегу, превращая в своих холопов леттов (латышей) и эстов (эстонцев), несшими кабалу и народу русскому.
Рецензия входит в ряд полемических выступлений Белинского в борьбе вокруг литературного наследия Лермонтова. Основным объектом критики являются здесь отзывы о Лермонтове О. И. Сенковского, который в «Библиотеке для чтения» неоднократно пытался принизить значение творчества Лермонтова и дискредитировать суждения о нем «Отечественных записок». Продолжением этой борьбы в статье «Русская литература в 1844 году» явилось высмеивание нового отзыва Сенковского, рецензии его на ч. IV «Стихотворений М. Лермонтова».
«О «Сельском чтении» нечего больше сказать, как только, что его первая книжка выходит уже четвертым изданием и что до сих пор напечатано семнадцать тысяч. Это теперь классическая книга для чтения простолюдинам. Странно только, что по примеру ее вышло много книг в этом роде, и не было ни одной, которая бы не была положительно дурна и нелепа…».
«Вот роман, единодушно препрославленный и превознесенный всеми нашими журналами, как будто бы это было величайшее художественное произведение, вторая «Илиада», второй «Фауст», нечто равное драмам Шекспира и романам Вальтера Скотта и Купера… С жадностию взялись мы за него и через великую силу успели добраться до отрадного слова «конец»…».
«…основная идея и цель комедии г. Загоскина нам очень нравится. Честь и слава художнику, который делает такое благородное употребление из своих дарований; честь и слава художнику, который употребляет свой высокий, данный ему богом талант на осмеяние невежества и эгоизма, на исправление общества! Но еще более ему чести и славы, если эта благородная цель гармонирует с направлением его таланта, если она дружна с его вдохновением, если она есть следствие его привычных дум… только под этим условием невежество устыдится своего изображения; в противном же случае оно не узнает себя в нем и будет над ним же издеваться!..».
«…Всем, и читающим «Репертуар» и не читающим его, известно уже из одной программы этого странного, не литературного издания, что в нем печатаются только водвили, игранные на театрах обеих наших столиц, но ни особо и ни в каком повременном издании не напечатанные. Обязанные читать все, что ни печатается, даже «Репертуар русского театра», издаваемый г. Песоцким, мы развернули его, чтобы увидеть, какой новый водвиль написал г. Коровкин или какую новую драму «сочинил» г. Полевой, – и что же? – представьте себе наше изумление…».
«Имя Борнса досел? было неизв?стно въ нашей Литтератур?. Г. Козловъ первый знакомитъ Русскую публику съ симъ зам?чательнымъ поэтомъ. Прежде нежели скажемъ свое мн?ніе о семъ новомъ перевод? нашего П?вца, постараемся познакомить читателей нашихъ съ сельскимъ Поэтомъ Шотландіи, однимъ изъ т?хъ феноменовъ, которыхъ явленіе можно уподобишь молніи на вершинахъ пустынныхъ горъ…».