Патриарх Пимен. Путь, устремлённый ко Христу - [13]
Перед посвящением в сан иеродиакона, монах Пимен сдал экстерном экзамены за курс духовной школы, — по благословению архиепископа Звенигородского Филиппа[54]. Надо сказать, что к тому времени в Советской России все духовные учебные заведения были закрыты. Последние, уже полулегальные очаги духовного образования — богословские курсы в Ленинграде под руководством протоиерея Николая Чукова и при Московском епархиальном управлении в Высокопетровском монастыре под руководством епископа Сергиевского Варфоломея (Ремова) — большевики закрыли в 1928 году. «Оставалась возможность только для частного индивидуального и нелегального преподавания…»[55].
Экзамены у монаха Пимена принимала компетентная комиссия под председательством бывшего ректора Вифанской Духовной семинарии протоиерея Александра Зверева[56]; в то время он был благочинным храмов Сретенского сорока и настоятелем храма во имя святителя Николая Чудотворца в Звонарях.
В Дорогомиловском же соборе, к которому отныне был приписан иеродиакон Пимен, архиепископ Филипп совершил его хиротонию во иеромонаха 25 (12) января 1931 года. Высокопреосвященный Филипп вскоре после этой хиротонии, 8 февраля 1931 года, был арестован…
В 1932 году к празднику преподобного Пимена Великого новый управляющий Московской епархией архиепископ Дмитровский Питирим (Крылов) возложил на иеромонаха Пимена наперсный крест.
Московский Богоявленский собор в Дорогомилове[57] являлся тогда кафедральным храмом Москвы (Успенский собор в Кремле был закрыт, а храм Христа Спасителя заняли обновленцы). По своей величине Дорогомиловский собор являлся вторым после храма Христа Спасителя. В нем было устроено 5 престолов: главный — в честь Богоявления Господня, с южной стороны находились приделы во имя святителя Николая Чудотворца и преподобного Сергия Радонежского, с северной — в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» и святителя Тихона Задонского.
Впоследствии, в 1934–1935 годах иеромонах Пимен вновь регентует в Дорогомиловском соборе, приняв хор, организованный известным регентом Павлом Константиновичем Нестеровым. Отец Пимен успешно руководил церковными хорами и в других московских храмах, продолжая лучшие традиции русских церковных дирижеров. Песнопения в исполнении возглавлявшихся им хоров звучали особенно проникновенно и отличались глубокой молитвенной настроенностью. Позднее, уже будучи Первоиерархом, он писал об особенностях православной церковной музыки и об основных задачах регентов:
«У нас иногда говорят, что песнопения Русской Православной Церкви «намолены». Это глубокая правда, ибо молитва и пение проникают друг в друга, и никакая церковная мелодия не существует сама по себе, но только в связи с текстом молитвы. Пение вносит в церковную службу искусство, идущее от сердца, имеющее своими истоками древнюю культуру, религиозную и национальную, понятную нашему верующему народу во всех его поколениях.
Мы тщательно сберегаем старинные церковные распевы: Знаменный, Киевский, Греческий, Болгарский и другие. Мы с благодарностью храним также произведения Бортнянского, Веделя, протоиерея Петра Турчанинова, Львова, Чайковского, Рахманинова, Ипполитова-Иванова, Кастальского, Смоленского, Чеснокова и многих других русских композиторов, вложивших свой гений и в религиозную музыку»[58].
«Наши церковные дирижеры должны обязательно очень хорошо понимать тексты священных песнопений с тем, чтобы уметь выделить более важные по смыслу места. Когда композитор пишет то или иное произведение, он понимает очень хорошо текст и старается увидеть в тексте того или иного песнопения, той или иной стихиры более важные, глубокие места, и он обычно старается эти места облечь в какую-то особую, красивую форму, одеть их в особо красивые аккорды… Цель регентов… увидеть это и уметь показать верующим»[59].
Сквозь горнило репрессий
Вспоминая начало 1930-х гг., Патриарх Пимен говорил: «Мое благовестничество началось с того времени, как я принял сан иеромонаха»[60]. На эти слова, сказанные как бы невзначай, следует обратить особое внимание. Возвещать спасительную истину Евангелия в то время означало быть мужественным исповедником Имени Христова. Иеромонах Пимен хотел быть не только проповедником Евангелия, но и «пастырем добрым», которого вдохновлял образ и пример его духовника — отца Василия Белинского. Его памяти посвящено стихотворение «Духовник»:
Благовестничество и духовничество о. Пимена, однако, было вскоре прервано. 15 апреля 1932 года он был подвергнут обыску и арестован в преддверии Страстной седмицы, после утрени столь любимой им Похвалы Пресвятой Богородицы. Иеромонаха Пимена отвезли на Лубянку, где предъявили обвинение в антисоветской пропаганде, а затем заключили в следственный изолятор Бутырской тюрьмы. На допросах он отверг обвинение («антисоветской агитацией я никогда не занимался и не занимаюсь»), но спокойно и твердо исповедал свою религиозную веру и готовность за нее пострадать: «Я человек глубоко верующий, с самых малых лет я воспитывался
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Януш Корчак (1878–1942), писатель, врач, педагог-реформатор, великий гуманист минувшего века. В нашей стране дети зачитывались его повестью «Король Матиуш Первый». Менее известен в России его уникальный опыт воспитания детей-сирот, педагогические идеи, изложенные в книгах «Как любить ребенка» и «Право ребенка на уважение». Польский еврей, Корчак стал гордостью и героем двух народов, двух культур. В оккупированной нацистами Варшаве он ценой невероятных усилий спасал жизни сирот, а в августе 1942 года, отвергнув предложение бежать из гетто и спасти свою жизнь, остался с двумястами своими воспитанниками и вместе с ними погиб в Треблинке.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.