Патриарх Гермоген - [15]
Вскоре после того, как Гермоген стал митрополитом Казанским, он совершил громкое дело.
В январе 1592 года святитель отправил патриарху Московскому Иову грамоту. Там с печалью говорилось о тяжком упущении Церкви на Казанской земле. Давным-давно, 40 лет назад, множество царских ратников легли в землю, выполняя волю государеву>{62}. Россия приняла под свою руку Казань, но много ли вспоминают о православных бойцах, павших тогда в титанической борьбе? По сию пору, сетует Гермоген, не установлены «общая память» и «летние годины» православным русским воинам, пролившим кровь «на бранех» на Казанской земле.
Стоит уточнить: подобная традиция на Руси существовала. Например, в Димитриевскую субботу с XIV века поминались ратники, сложившие головы на поле Куликовом. Взятие Казани стоит в одном контексте с Куликовской битвой, да и масштаб событий вполне соотносим. Приравнивая убиенных под казанскими стенами к тем, кто погиб на Дону, Гермоген, по сути, требует для них большой, но заслуженной чести.
Далее он просит у Иова «учинить указ», в какой день «по тех православных благочестивых воеводах и воинах, пострадавших за Христа под Казанью и в пределах казанских в разные времена, в соборной церкви и по святым монастырем, тако ж соборне, пети по всем Божиим церквам во градах и селех Казанския митрополии, пети по них панихиды и обедни служити, чтобы… память сих летняя по вся годы была безпереводно».
Кроме того, святитель молит Иова о позволении вписать в синодики и петь «память вечную» трем мученикам и исповедникам, в разное время убитым магометанами за твердую приверженность к православной вере: святым чудотворцам Иоанну Новому, Стефану, Петру. А это ни много ни мало — просьба о канонизации! Обосновывая свое моление, Гермоген подробно излагает, какими подвигами украшен каждый из трех новых святых, чем заслужил он причисление к лику святых. Иными словами, создает своего рода малые жития>{63}.
И все они напрямую связаны с борьбой на Казанской земле православия с исламом.
Иов во всем идет навстречу Гермогену. Для него столь деятельная фигура на Казанской кафедре — истинный подарок Божий.
Уже к исходу февраля из Москвы летит ответ Гермогену: «По всем православным воинам, убитым под Казанью и в пределах казанских, совершать в Казани и по всей Казанской митрополии панихиду в субботний день после Покрова Пресвятой Богородицы и вписать их в большой синодик, читаемый в Неделю Православия». Ныне установленный Иовом день выпадает на 2–9 октября по старому стилю (15–22 октября по новому). Туда же Иов повелел вписать и трех мучеников казанских, а день их памяти следовало назвать самому Гермогену. Святитель объявил патриарший указ в своей епархии, добавив, чтобы по всем церквям и монастырям служили литургии и панихиды по трем казанским мученикам, поминали их на литиях и на литургиях 24 января (ныне это 6 февраля) — по дню мученической кончины Иоанна Нового.
Уже во времена Российской империи, в 1823 году, на месте упокоения русских воинов появился храм-памятник. Он существует по сию пору.
Послание Гермогена, поддержанное из Москвы, комментировали на разные лады. Почему именно он взялся за столь крупное дело? Почему именно тогда, а не раньше или позже?
Самое простое и ясное объяснение исходит из характера Гермогена. Его возвысили до степени, о которой он еще несколько лет назад и мечтать не мог. Сделавшись из посадских иереев митрополитом, он принялся с жаром тратить всю мощь своей энергичной натуры на миссионерские усилия. А твердость святителя, неуклонность и способность браться за, как бы сейчас сказали, «масштабные проекты» подвигли его на решительные действия.
Некоторые видят в письме Гермогена желание почтить боевых соратников — друзей, возможно, родичей, погибших за 40 лет до того. Усматривают в нем косвенное подтверждение гипотезе, согласно которой молодой боец или священнослужитель Ермолай пришел к стенам казанским под стягами царского воинства.
Но прямых доказательств тому нет, а гадание следует оставить гадалкам.
Более веское предположение связано с событиями начала 1590-х, вздыбившими Казанскую землю новым мятежным буйством. По словам одного иноземца, «возмутилось (muyteneerderi) множество черемисов на Волге, и стали они разорять окрестные местности, и то была развращенная шайка, подстрекаемая несколькими негодяями, бывшими ее атаманами; против них выслали большой отряд из немцев, поляков и русских, состоявших на службе у великого князя, но они никого не нашли, ибо мятежники сами разошлись и рассеялись»>{64}. Русские документы показывают отправку войск и назначение на исходе 1592-го родовитого князя И.М. Воротынского казанским воеводой>{65}. Иван Михайлович по знатности своей мог возглавлять большую армию. Прежде его уже отряжали действовать вооруженной силой «по казанским делам». Кроме того, он приходился сыном грозного для местных жителей Михаила Воротынского, героя казанского взятия 1552 года. Очевидно, назначение сделали «с намеком».
